всё глубже мерзостного холода, то ли от осознания, что я так ничего путного не вспомнил. Может, всё-таки ограбили и приложили чем-то тяжёлым? Это объяснило бы хоть часть происходящего.
Совсем скоро, ловко вырулив из плотного потока разномастных автомобилей, на обочине возник чёрный… внедорожник. Внедорожник без колёс. Похоже, беспощадная сука гравитация всё-таки сдалась под натиском прогресса.
Летающая чёрная махина остановилась совсем рядом. Глянцевый кузов, серебристая эмблема на двери, надписи и дико огромный багажник, как будка в «бобике».
Я присвистнул от удивления. Из машины резво выскочили двое: облачённые в строгую чёрную форму, застёгнутую под самое горло на матовые клёпки, местные полицаи больше походили на офицеров СС, чем на стражей правопорядка.
Один из них ткнул пальцем в маленький гаджет на запястье и проверил на спроецированном экране какую-то информацию. Затем оглядел стоящее перед ним моё бледное и уже сильно продрогшее тело.
Бесстрастным голосом офицер медленно и с расстановкой сказал такую же абракадабру, как до него дрон. В том, что агрегат, из которого выскочили «эсэсовцы», является полицейским бобиком, сомнений не осталось.
– Я уже сказал, что не понимаю ваш язык. Не зна-а-аю!
Я помотал головой. Наверное, полицаи приняли это за отказ подчиняться, и четыре сильные руки тут же ухватились за предплечья, скручивая, заставляя отпустить хозяйство и жалобно крякнуть. Где бы я ни был, местная полиция не отличалась вежливостью. Замёрзшим мышцам такое непотребное отношение не понравилось, и я был счастлив оказаться в тёплой «будке».
К удивлению, поездка в навороченном бобике была даже комфортной – ехали быстро, без тряски и вони. Жаль только, что в тускло освещённой будке не вырезали окошко – увидеть хоть что-то знакомое было бы неплохо. Кисти за спиной стягивали похожие на резиновые наручники, но, дотянувшись до колец пальцами, я почувствовал вибрацию, как если бы «браслеты» были под напряжением.
– Так. Надо постараться вспомнить своё имя. Для начала. Потом страну и город. Опознают, депортируют, и все дела. Только как с ними говорить-то? – Я прислонился к прохладной стенке кабины и глубоко вздохнул: – Мда-а-а…
Будто отзываясь на подкатившую усталость, тошноту и тоску, машина с усилием затормозила, и «эсэсовцы» выгрузили меня на улицу перед каким-то зданием. Светло-серая махина этажей в тридцать, состоящая из перекрытий и стекла, подсвечивалась прожекторами, а над входом проекцией светилась надпись.
Я присмотрелся: вроде обычные латинские буквы, но вперемешку с неизвестными. Сложить их в слова отчаянно не получалось, несмотря на то что я попытался вытащить из пульсирующего мозга хоть какие-то знания.
Холл поразглядывать не удалось. Полицаи провели мимо пустующей стойки ресепшен и втолкнули в просторный коридор с высокими потолками. Бело-серые стены, аккуратные серебристые таблички на дверях, системы пропусков.
Нет, ну чисто к «Людям в чёрном» попал! Я улыбнулся краешком
