style="font-size:15px;"> Женщина просветлела. – Да, уже ускорились. Через неделю обещали потепление! А это значит… – Это значит, что ты увидишься с мужем и детьми.
Никита Олегович вздохнул. – Нет, нет, я рад за тебя, ты не думай… Вера поняла, что старик вздыхает о своих. Тех, кто не вернётся. – Стоит жить. Стоит жить ради племянника. Ради его сына.
Старик побрёл на кухню. Повернувшись к ней, он сказал: – Ты это… Не приходи больше. Я благодарен тебе за всё, Вера. Но теперь за мной уход не нужен. Неделя до жизни. А там… Там может и увидимся. Твои книги – в дальнем шкафу.
Он опустил голову и исчез в проёме кухни. Вечером она с некоторым интересом разглядывала обложки отданных ей книг, больше ради картинок. Имена некоторых авторов она, кажется, слышала. Модные среди молодёжи авторы боевиков, а также эротических и психологических романов. Были здесь и многочисленные брошюры о том, как правильно жить, познавать себя и стремиться к совершенству. На следующий день Вера Михайловна заболела. Кажется, она отравилась проросшим картофелем. Солонин. Даже кипяток не смог его обезвредить. Постоянная тошнота, тяжесть в желудке, неравномерный пульс и тяжёлое дыхание – женщине было не до соседа, живущего двумя этажами выше.
– Справится. Консервы есть. Сырьё для огня тоже имеется…
На его столе она однажды заметила пачку тетрадей. Заглянув в одну, женщина увидела исписанные мелким, неровным почерком страницы. Но содержание написанного её мало интересовало. Что-то о любви. Может письма погибшей жене и детям?
За пару дней до потепления, а радио вещало о его наступлении постоянно, как о победе человечества над безжалостной природой, она, наконец, поправилась. Выжить в такой ситуации было не просто, но Вера Михайловна смогла. Скоро вернётся её семья. Паша, Лена, муж Анатолий. Приятные, тёплые мысли согревали её лучше любого огня. Она приготовила уху из кильки. Как хорошо, что у Никиты Олеговича было столько припасов. Пора навестить и его самого.
Отворив дверь, соседка сразу почувствовала тревогу. – Никита Олегович?! Это я, Вера.
В квартире было темно и страшно холодно. Оставив уху у входной двери, женщина вбежала в комнату. Фонарик выхватил обрывки страниц из тетрадей, щепки от разрубленного стола и… потухший камин.
Она схватилась за сердце. Ей было тяжело смотреть на бездыханное тело старика в кресле-качалке. Сколько она уже видела таких замёрзших, скрюченных тел, но именно сейчас ей было больнее всего.
Постояв немного, перекрестившись и прошептав короткую молитву, она направилась к выходу, как вдруг фонарик выпал из её продрогших рук. Луч фонаря зацепил край стальной тумбочки, дверца которой была открыта. Вера Михайловна подошла к этой дверце и открыла её ещё шире. На замёрзший пол, словно карты из колоды, стали падать старинные книги, вставая кто ребром, кто раскрытым веером.
Женщина не могла поверить своим глазам. Она подбежала к тумбочке, стоящей параллельно первой и
