чем у союзницы. По мнению австрийского МИДа, именно Россия начала войну с Германией: «Ввиду угрожающего положения, занятого Россией в конфликте между Австро-Венгерской монархией и Сербией, и при наличии того обстоятельства, что вследствие этого конфликта Россия, как это следует из сообщения берлинского кабинета, сочла необходимым открыть военные действия против Германии, и что последняя, таким образом, находится в состоянии войны с вышеназванной державой, Австро-Венгрия равным образом считает себя с настоящего момента в состоянии войны с Россией»230. Следует отметить, что аресты русских подданных в Австро-Венгрии (значительное их количество безмятежно отдыхали на курортах) начались со дня объявления войны России Германией, то есть до формального разрыва Вены с Петербургом, и одновременно австрийские власти предприняли значительные усилия по ограничению выезда русских за пределы Дунайской монархии, чтобы иметь возможность интернировать их позднее231.
Чтение австрийской ноты об объявлении войны России графом Ф. Сапари было прервано С. Д. Сазоновым, напомнившим австро-венгерскому послу, что как раз Германия объявила войну России, но тот ответил: «Ах, господин министр! Войдите же в мое положение: мне так приказали!»232. 26 июля (8 августа) Николай II подписал манифест о начале войны России с новым противником233. «Ныне Австро-Венгрия, первая зачинщица мировой смуты, обнажившая посреди глубокого мира меч против слабейшей Сербии, – говорилось в нем, – сбросила с себя личину и объявила войну не раз спасавшей ее России. Силы неприятеля умножаются: против России и всего славянства ополчились обе могущественные немецкие державы. Но с удвоенной силой растет навстречу им справедливый гнев мирных народов и с несокрушимою твердостью встает перед врагом на брань Россия, верная славным преданиям своего прошлого»234. В тот же день австрийское посольство (92 человека) во главе с Ф. Сапари отбыло на родину через Финляндию и Швецию235.
Как начиналась война – реакция общества
Долгий мир в Европе подходил к концу, для политиков и высших военных чинов война пришла неожиданно. Сотни старших офицеров мобилизация застала в Ессентуках и Минеральных Водах, откуда они с трудом выбирались к своим частям1. В гарнизонах тем более не ждали ничего подобного, жизнь там текла спокойно и размеренно2. «Как всегда бывает накануне большой войны, – совершенно правильно отметил в своих воспоминаниях М. Д. Бонч-Бруевич, – в близкую возможность ее никто не верил… полк стоял в лагере, но ослепительно белые палатки, и разбитые солдатами цветники, и аккуратно посыпанные песочком дорожки только усиливали ощущение безмятежно мирной жизни, владевшее каждым из нас»3.
Также не ожидали войны и представители общественности. «Никто не подозревал в то же время, – вспоминал А. А. Кизеветтер, – что мир находился накануне величайшей из войн. Правда, Балканы кипели, как накаленный котел, из которого горячий пар валит клубами. Но как-то
