в великой мировой войне»35.
Схожие настроения с самого начала были отражены и в русских газетах. «Событием первостепенного стратегического значения, – сообщал «Правительственный вестник», – является состоявшаяся капитуляция Перемышля. Падение этой крепости закрепляет окончательно за нами Восточно-Галицийский театр, смыкая отныне прямой и надежной связью наши армии Западно- и Восточно-Галицийского фронтов, предоставляет русскому высшему командованию полную свободу действий на всем Австрийском театре и в особенности на Карпатском фронте»36. «Биржевые ведомости» заверяли своих читателей: «С падением Перемышля Галиция считается навсегда потерянной для австрийцев. Здесь сложилось твердое убеждение: чей Перемышль, того и Галиция»37. «Новое время» утверждало, что «решилась судьба не только самой Галиции, но и всей Габсбургской империи, а следовательно, и ее союзницы – Германии. Поэтому успехи, достигнутые нами у Перемышля, имеют значение не стратегическое, а мировое»38. Передовица «Утра России» гласила: «Падение Перемышля – смертельный удар по нашему австро-венгерскому противнику. Сейчас Австро-Венгрия стоит перед роковой для нее дилеммой: сложить ли ей оружие или продолжить безнадежную борьбу, спасать ли ей, что еще возможно, или поставить на карту самое существование империи Габсбургов»39. Даже сдержанная обычно «Речь» назвала это событие поворотным пунктом в борьбе с Австро-Венгрией, которое поставило на повестку дня вопрос о существовании Дунайской монархии40.
Так думали не только в России. Новость о падении Перемышля вызвала шок в Ставке Вильгельма II в Шарлевилле. 22 марта 1915 г. адмирал А. фон Тирпиц записал в своем дневнике: «К счастью, падение Перемышля почти совпало с поражением англичан в Дарданеллах. Поэтому впечатление от первого события будет менее сильным, но русские повсюду переходят в энергичное наступление, австрийцев все бьют и бьют, а мы начинаем нервничать. Силы Гинденбурга подходят к концу»41. Еще ранее, 6 марта граф Г фон Лерхенфельд, представитель Баварии в Берлине, сообщал своему правительству: «Рейхсканцлер позавчера был у фельдмаршала Гинденбурга, чтобы с ним поговорить о положении. То, что он привез, звучит малоблагоприятно. Фельдмаршал заявил, что из-за численного превосходства русских он не сможет выполнить свой план – взять территорию до Вислы и Варшаву. Он в состоянии только удержать занятую до того территорию и отбить любую атаку на Восточную Пруссию. Фельдмаршал при этих обстоятельствах советует заключить мир»42.
П. фон Гинденбург вообще считал, что основным направлением для германского наступления должен стать запад. Оттуда, по его мнению, исходила угроза целостности Германии. Что же касается России, то ее агрессивных намерений он не опасался и считал, что с восточным соседом будет легче договориться о мире. Для этого, однако, по мнению фельдмаршала, необходимо было нанести России серию поражений43. Но за каждым провалом русского командования на германском фронте
