и осторожным. Но в то же время оно закалило его характер, научило его ценить доброту, честность и красоту, которую он находил в совершенстве часовых механизмов.
…
Жизнь Игната, привыкшего к точности механизмов, дала сбой, когда в его сердце ворвалась любовь. Ее звали Эльза, художница с ярко-синими волосами и пронзительным взглядом фиолетовых глаз. Она была непохожа на всех, ее энергия словно струилась вокруг нее, окрашивая мир в яркие краски. Игнат, нелюдимый и молчаливый мастер, впервые почувствовал себя живым. Он дарил Эльзе механические цветы, водил ее в театр, но ее свободолюбивая душа не могла долго оставаться в тихой мастерской.
Однажды Игнат застал Эльзу в объятьях другого. Его мир рухнул. Эльза ушла, оставив записку: "Я рождена для другого". Игнат запер себя в мастерской, погруженный в пустоту и холод. Он не чувствовал чего-то определенного, он лишь утешал себя: «что ж, получилось, конечно, немного неприятно…», хотя это никак не помогало. Помогал лишь крепкий эль, но ненадолго.
В ту ночь он потерял не только любовь, но и веру в себя, в возможность счастья. Он чувствовал себя сломанным механизмом, который уже никогда не сможет работать как прежде.
Глава 3.
4 дня спустя…
Дым от трубок висел в воздухе плотным облаком, смешиваясь с запахом пива, жареного мяса и дешевых духов. Гул голосов, стук кружек, скрип деревянных стульев – все сливалось в густую симфонию вечернего бара "У Сломанной Шестеренки", излюбленного места работяг и механиков промышленного района Швацрталя.
Игнат не любил такие места. Шум и толпа утомляли его, а пьяные разговоры казались бессмысленными, словно тиканье расстроенных часов. Но Андре, его старый друг, настоял на встрече именно здесь.
– Да брось ты, Игнат, – уговорил он его по телефону. – Надо же иногда отвлекаться от своих шестеренок. Хватит сидеть как сыч! Выпьем по пиву, поговорим о жизни. У меня есть для тебя интересная новость.
И сейчас Игнат сидел напротив Андре за немытым столом, помешивая ложкой в кружке с темным, густым пивом. Он уже выпил две кружки, но алкоголь не приносил ему обычного облегчения. Честно говоря, пойло было несколько тошнотворным. Мысли о болезни Анны не отпускали его ни на минуту, словно тугие пружины, которые он использовал в конструкции своего изобретения – протеза сердца.
Андре, наоборот, был в отличном настроении. Он уже успел познакомиться с половиной посетителей бара, рассказать пару баек из своей прошлой рабочей жизни на фабрике и выпить несколько кружек крепкого имперского стаута. Его щеки покраснели, глаза блестели, а язык развязался.
– Так вот, я говорю тебе, это самое, того-этого, Игнат, – продолжал он свой рассказ, постукивая кружкой по столу. – Этот новый дирижабль – просто чудо техники! Такой скорости я еще не видел. Говорят, он может долететь до Ориента за неделю! Я в шоке.
Игнат кивнул, делая вид, что слушает. На самом деле его мысли были далеко. Он смотрел
