Выступивший на нем Генри Вильсон заявил, что он категорически против плана комбинированного удара по Болгарии, ссылаясь на решение, принятое конференцией в Шантильи. Что же касается проблемы с оружием и боеприпасами, то Вильсон имел полномочия на разрешение поставок, однако, по его словам, готов был использовать его только после того, как убедится в способности и желании русских продолжать войну15. Последние слова, как мне представляется, были весьма важными. Британские военные исходили из расчетов, что союзники имеют пять солдат против каждых трех, которых могли выставить центральные державы. Следовательно, они могли потратить четырех солдат на уничтожение трех неприятельских и тем обеспечить победу16. Ясно, какое значение приобретала в этих планах Россия.
Союзники боялись того, что в императорском правительстве после отставки А. А. Поливанова и С. Д. Сазонова укрепились сторонники сепаратного мира. Напрасно представитель Великобритании при Ставке генерал-майор Дж. Генбери-Вилльямс, убежденный в верности Николая II международным обязательствам и в его желании довести войну до победного конца, информировал об этом свое правительство17. К пропаганде русских либералов внимательно прислушивались в Лондоне и Париже. Перед отъездом в Россию Кастельно был принят президентом Франции, который отдал генералу приказ обратить внимание на «пожелания сепаратного мира с Германией, которые, казалось, проникли и развивались более или менее скрыто в окружении императора, в правительственных кругах и в русском народе»18. Кастельно должен был «решительно противодействовать этим настроениям»19. Перед генералом была поставлена нелегкая задача – бороться с тем, чего не было на деле и что существовало только в воображении либеральной оппозиции.
Не стоит недооценивать силу мифов, создаваемых этим воображением. Умело дирижируемая организация общественного мнения приводила к тому, что против слухов решительно ничего не помогало. 2 (15) декабря 1916 г. новый министр иностранных дел России Н. Н. Покровский в ответ на германское предложение приступить к переговорам о мире выступил в Думе с довольно односложным заявлением относительно готовности России довести войну до победного конца. Перечислив все, сделанное Берлином и Веной для начала войны, и нарушения международного права, допущенные в русской Польше20, министр закончил свою речь, следующими словами: «И русское правительство отвергает с негодованием мысль о самой возможности ныне прервать борьбу и дать тем Германии возможность воспользоваться последним случаем подчинить Европу своей гегемонии. Все уже принесенные жертвы были бы уничтожены преждевременным заключением мира с врагом, силы которого подорваны, но не обезврежены, и который ищет передышки под обманным лозунгом прочного мира. В этом неколебимом решении Россия находится в полнейшем единодушии со всеми своими доблестными союзниками. Все мы одинаково проникнуты жизненною для нас необходимостью довести войну до победного конца и не
