Литейный мост и взяла Дом предварительного заключения, освободив всех находившихся там под арестом. После этого был взят и подожжен окружной суд. Ненавистные преступникам судейские чиновники избивались и выгонялись на улицу. Архивы суда горели в центре города, а уголовники не давали пожарникам подойти к зданию26.
При этом и революционная толпа, и бандиты постоянно боялись того, что появится сила, перед которой придется держать ответ. Дерзость действий коренилась, по словам очевидцев, в страхе «появления карающей десницы и соответствующего ущемления». Во время погрома в здании суда кто-то крикнул: «Семеновцы идут!». Этого слуха и памяти о том, какую роль сыграл полк при подавлении восстания в Москве в 1905 г., оказалось достаточно. Началась паника и толпа побежала к Литейному мосту, сминая все на своем пути. У входа на мост образовалась давка, люди прыгали на лед и бежали по замерзшей Неве на другой ее берег27.
Подобное поведение неудивительно, если вспомнить о том, кто играл роль гвардии революции на улицах. «Революция в Петербурге, – вспоминал Ф. И. Родичев, – ознаменовалась, прежде всего, сожжением зданий судебных мест и Дома предварительного заключения, освобождением повсюду арестантов и сожжением полицейских учреждений и дел мировых судей. Это был свой фронт. Вливалась в жизнь новая волна, не то, чтобы чистая, но, несомненно, революционная. Первым завоеванием революции была гарантия безнаказанности преступников. Они образовали почетный легион движения. Весна 1917 года была раем для воров»28. Говоря точнее, по мере исчезновения власти страна превращалась в рай для бандитов и налетчиков.
К вечеру было разграблено и подожжено здание охранного отделения29. «По всей России весь старый уголовный мир был выпущен на свободу, – вспоминал начальник контрразведки Петроградского военного округа, – и фатально сгустил революционную накипь»30. Впрочем, в самом начале настоящей гарантии безнаказанности еще не было. В условиях возникающего вакуума власти ее могла предоставить только одна из ветвей этой власти, тем более что будущее оставалось совершенно неясным. Иначе говоря, нужна была санкция, которую в этих условиях могла предоставить только Дума. На этот момент только она была единственным общепризнанным центром оппозиции Короне.
Руководство Думы также колебалось и по той же самой причине: победа улицы в Петрограде отнюдь не была еще гарантией победы окончательной. В конце концов, было принято решение подчиниться указу о роспуске и немедленно собраться на частное совещание, где и был избран Временный комитет Государственной думы во главе с Родзянко. В него вошло все руководство «Прогрессивного блока», а также А. Ф. Керенский и Н. С. Чхеидзе31. Думский февраль 1917 г. с самого начала нес в себе элементы двусмысленной игры руководителей думской оппозиции. И порядок, и спокойствие, и новую форму правления Родзянко надеялся получить, лавируя между революцией и старой властью. 27 февраля (12 марта) в Думе собрались практически
