на улицу, которую упомянул Виталий, и первое, что пришло в голову Маркусу при виде её: она действительно коротенькая. «Наверное, её проложили просто для того, чтобы позволить здешним людям пройти к озеру по-быстрому, не наворачивая лишних километров. Потому что длина из пяти или шести небольших изб – совсем несерьёзно. Да и дорога, – он посмотрел под ноги, – опять – сплошная глина».
Следом они вышли на тропу, уже пошире той, по которой шагали, как только выпрыгнули из автобуса. Развилка, вопреки опасениям Маркуса, оказалась не так далеко.
– Значит, нам продолжать топать по прямой? – спросил он, смотря вправо – туда, где по идее должно располагаться озеро, которого за холмами и высокими елями совершенно не было видно.
– Именно, – выдохнул Виталий, явно уже задыхаясь от духоты и достаточно долгого пути.
Маркус посмотрел на него с сочувствием. Хотел было как-нибудь подбодрить, но одёрнул себя: всё-таки тот не только знал, в какую даль тащиться, да ещё и не предупредил его самого.
Но вот где-то через полкилометра тропа пошла на подъём, примерно через сотню метров за которым по левую руку показался встречающий своей боковой стеной двухэтажный тёмно-зелёный дом с плоской крышей. Старинный с виду, он был обшит деревянной вагонкой, краска поверх которой, похоже, давно выцвела. Молочно-белые прямоугольные оконные рамы обветшали, стёкла в них – что было заметно даже издали – словно годами не знали чистой воды и моющего средства. Окон на боковой стене, кстати, было шесть – по три на этаж. Пройдя ещё немного вперёд, ребята могли обозреть парадную часть дома: тот же бедненький вид, только окон – в два раза больше, а снизу по центру – широкое четырёх- или пятиступенчатое крыльцо с треугольным навесом, обложенным светло-коричневой черепицей, и двойные двери.
Здание было ограждено высоким забором из сетки-рабицы, по внешнему периметру рядом с которым в радиусе около полуметра резко обрывалась любая растительность и живность, будь то трава, деревья или птицы – только голая земля. Будто бы странным образом всё равномерно выгорело. Во дворе, однако, дело обстояло ещё хуже: лишённая всякой растительности земля охватывала всю площадь.
Вот и вход у ворот, напротив которого и остановились двое юношей. Тропа же, по которой они пришли, немногим дальше сливалась с далеко простирающимся полем, поросшим высоким пыреем.
– Мы на месте, – провозгласил Виталий. Глаза его заблестели, а внешних проявлений усталости как не бывало.
– Это тот самый детдом?
– Да. Только прежде чем входить, давай дорасскажу. – Маркус согласно кивнул, и тот заговорил, стараясь придать голосу загадочности и волнения. – Девочке всего двенадцать лет было – тот возраст, когда им хочется по-настоящему любить, гулять с подругами, путешествовать, мечтать, балдеть от кумиров. Но вместо любви – над ней издевались и морили голодом, вместо путешествий у неё были кровать да инвалидная коляска. На самом деле до поры до времени ходить она умела. С большим
