Владимир перевел свой томный взор в сторону телевизора.
– Хорошо, тогда кем вы работали на момент того времени?
– Работал помощником динамитчика, – кратко ответил Владимир.
– То есть, вы имели дело со взрывчаткой.
– Нет, блять, с кисками. – громко произнес он. – Ну, конечно, со взрывчаткой! Динамитчик же!
Костя попытался скрыть свое смущение.
– По какой причине произошел обвал? – продолжил он.
– А ты не знаешь, что ль?
– Ну… в отчете написано, что виной был неправильно поставленный динамит, но…
– Значит вот тебе и причина.
Старик, еще более разозлившись, практически полностью переключил свое внимание на экран потрепанного временем телевизора над холодильником.
– Просто мне хочется собрать полную информацию по тому случаю от непосредственных свидетелей.
Владимир промолчал, пока Костя сделал пару пометок в блокноте и решил продолжить.
– Можете описать все произошедшее в тот день?
Старик не ответил. Просто продолжал пялиться в телевизор своим невидящим взглядом, словно в этой комнате кроме его самого, никого больше нет.
– Владимир? – Попытался привлечь на себя хоть какое-то внимание Костя. – Вы меня слышите?
Тот не ответил. Даже глазом не повел.
«Вот и все, – подумал Костя. – Думаю здесь уже ничего не поделаешь».
Журналист по своему опыту был знаком с подобными людьми, которые настолько настырные, что из них даже слово вытянуть большое дело. Костя привык к тому, чтобы просто оставить все как есть, не пытаясь идти по краю пропасти. Поэтому сложив блокнот в свою сумку и уже собираясь ретироваться из этой хаты-помойки.
– Подожди, – неожиданно сказал Владимир своим хриплым голосом.
Костя сразу же вернулся в свое кресло. С интересом смотря на старика.
– Так вы расскажите?
Старик промолчал, но затем начал говорить. Сначала неуверенно, но затем его голос постепенно набирал силу:
– Помню…Тогда предчувствие у меня было нехорошее. В тот день, —поняв, что рассказ начался, Костя достал свой блокнот и продолжил слушать, быстро делая записи в блокноте, напрочь забыв о диктофоне. – У меня, порой, случалось, что внутри что-то болит. Словно сердце пытается сказать, мол «не делай этого» или «не иди туда». А я ведь всегда пытался это чувство в себе заглушить, понимаешь? Считал это просто идиотизмом или страхом с моей стороны. А жена моя, царство ей небесное, наоборот – всегда считала подобные случаи знаком божьим. Я ей всегда рассказывал про подобное ощущения, если те появлялись. Если делиться с кем-то подобной информацией, то на душе чуть лучше становилось, понимаете? Когда я снова в тот день рассказал об этом, так она сразу сказала, чтоб с работы отпросился. А я ж всегда к этим ее суевериям со смехом относился. Поэтому и порешил все же пойти на работу. Ох, не знал же я, что буду за свое неверие расплачиваться
