пока его глаза лихорадочно изучали Джарена и Вэру. Чувствуя, как в нем возрастает беспокойство, Джарен попытался снова:
– Она была жива все это время, Джерос. Жила на гребаном Алероне, среди всех мест на свете, именно там.
– И не зря, – его ответ был тихим, он просто пробормотал это, но Джарену показалось, будто мужчина выкрикнул эти слова во все горло.
Он замер, весь его мир остановился, застыл на этой фразе. Давление нарастало в его голове, пока все вокруг не исчезло. Звук суетящейся толпы, океанский воздух, бьющий в лицо, сердце, стучащее в груди. Все замерло, слова Джероса поразили его. Они вонзились и разорвали его, сдирая кожу.
Джерос знал, где она? Нет, это… это было невозможно. Потому что если бы он знал, что Вэрали была на Алероне, это означало, что все это время, все эти годы он также знал, что она…
Ужас пронзил Джарена, забирая каждое воспоминание, каждое мгновение и каждое слово, которые он считал правдой, и заливая все это ядом. Перед глазами появились черные точки, и юноша тяжело сглотнул, борясь с подступившей к горлу желчью.
Запах Вэрали окутал его за секунду до того, как Джарен почувствовал ее приближение, ее замешательство смешалось с его собственным. Тем не менее Джерос просто продолжал, черт возьми, стоять там, глядя на магики вокруг них, не подозревая о душевной ране, которую он только что нанес. Как будто он даже не понял, что сказал эти грязные слова вслух.
– Ты знал, – хрипло произнес Джарен.
Взгляд Джероса метнулся к нему, он моргнул, его глаза оставались туманными, как будто мужчина был так глубоко погружен в свои мысли, что забыл, где находится.
– Что?
Все вдруг обрело смысл. Как Вэрали оказалась на Алероне, как ее притащили туда и заключили сделку с Сулианом. Все кусочки складывались, образуя остроконечную, словно стрела, правду, которая разрывала юношу на части.
Джарен часто задавался вопросом: как она могла быть жива, когда они были так уверены в ее смерти? Они любили ее почти так же сильно, как и Джарен. Они бы проверили все сто раз, тысячу раз, попытались бы сделать все возможное, чтобы спасти ее.
И, видимо, они все и сделали. Джарен был таким дураком. Ком в горле стал горячим, обжигая и делая его слова хриплыми и отрывистыми:
– Ты сказал, что она умерла.
Джерос вздрогнул от того, что увидел в его взгляде, а затем посмотрел через его плечо на Вэрали, которая стояла прямо позади, натянутая, как тетива лука. Смесь решимости и печали отразилась на лице мужчины, когда он наконец произнес:
– Здесь не место для таких разговоров.
Ну уж нет. Джарен сделал выпад, схватившись за тунику Джероса, и посмотрел вниз на человека, которого уважал всю свою жизнь. Человека, который последовал за ним в лес в ту ночь, когда родилась Вэрали, который усадил его и объяснил, что означает их связь, который подарил ему первые кинжалы и сказал тогда, как он им гордится.
Джарен усилил хватку, отчаянно надеясь, что ошибся. Он нуждался в объяснении, любом объяснении того, что они сделали с ним. С ней.
