смерть, современная наука сама себя загоняет в угол. Лучшее определение, которым она располагает, это «отсутствие жизни», но определения жизни у нее тоже нет. Между тем определить понятие «смерть» необходимо по ряду причин – социальных, медицинских и законодательных.
Раньше говорили: «Человек умирает тогда, когда перестает дышать». Но потом некоторые люди, объявленные мертвыми по этому признаку, возвращались к жизни, чем создавали большой переполох. Тогда было сказано, что смерть наступает после остановки пульса, то есть сердца. Но и после этого некоторые возвращались к жизни. Сегодня есть разные термины – клиническая смерть, смерть мозга, соматическая смерть, сердечно-легочная недостаточность, полная смерть мозга, смерть высших функций мозга и так далее – и все они придуманы для того, чтобы замаскировать неспособность науки дать точное определение смерти. Суть проблемы заключается в том, что ученые смотрят на проявления процесса смерти, а не на ее причину – отделение панча пран от физического тела.
Много лет назад был такой случай. Меня пригласили в исследовательский институт, чтобы измерить мои гамма-волны. Как выяснилось, это паттерны нейронных колебаний мозга, показывающих ментальную активность. В то время я не знал, что такое гамма-волны и есть ли они у меня вообще. Обычно я не подвергаю себя подобным унижениям, но в тот раз пообещал поучаствовать в эксперименте.
Ко мне присоединили четырнадцать электродов и попросили меня начать медитировать. Я сказал, что не умею медитировать. Это немного обескуражило ученых: «Но вы же учите людей медитации». – «Да, учу. Но я их учу потому, что они не умеют сидеть неподвижно». На самом деле, не существует никакой медитации. Есть только неподвижность – разные уровни неподвижности. Поскольку людей очень трудно научить неподвижности, в качестве посредника используется термин «медитация». Итак, я ответил: «Если хотите, я посижу неподвижно. Абсолютно неподвижно, на всех уровнях». Они согласились, и мы начали эксперимент.
Примерно через пятнадцать минут они принялись стучать по моим коленям чем-то металлическим. Потом перешли на лодыжки, потом на локти – на то самое место, которое особенно чувствительно. Я подумал: «Наверное, это часть эксперимента», – и промолчал. Но они стучали все настойчивее и больнее. Я медленно открыл глаза и спросил: «Я делаю что-то не то?» Ученые смотрели на меня странно. Я спросил: «Почему вы так на меня смотрите?» Они сказали: «Линии на наших мониторах совершенно ровные. Машины говорят, что вы мертвы». – «Какой прекрасный диагноз!» Потом возникла новая версия: «Либо вы мертвы, либо мертв ваш мозг». Я сказал, что согласен на первую версию: «Я не против быть мертвым, но не говорите, что мой мозг мертв. Это оскорбление». Вот что происходит, когда вы предоставляете машинам определять смерть. Остановка дыхания, сердца или исчезновение волн мозга на мониторе не означают смерть. Смерть наступает только тогда, когда панча-праны полностью покидают физическое тело.
После остановки дыхания и наступления
