почувствовали запах гари, быстро прошедший через разбитое окно, а потом – и в нашу форточку. Риана прокричала, что подожгла подушку. Стали истерично вопить и ее старухи, и мы впервые услышали, что те реально существуют. Снова прибежали дежура, и все повторилось как в прошлый раз, только пошумнее. Тушили подушку. Риану тащили в карцер. Утихомиривали старух.
Риане снова дали пятнадцать суток – это максимально возможный срок для карцера. Но потом по отбытии наказания ее на одну ночь вернули в 119-ю камеру. А затем снова отправили в карцер. Видимо, сотрудники разозлились не на шутку.
Узнавать про Рианины новости мы могли только во время прогулок – ее выводили гулять все так же одновременно с нами. И вот Риана рассказывает Фаине, что у нее начался жуткий цистит. Еще бы! С приходом осени в карцере воцарился погребной холод. Риана жаловалась на острую боль внизу живота, и Фаина предложила передать ей свои лекарства. Антибиотики. Риана с радостью приняла это предложение: «Конечно, малыш, давай, если сможешь»… Только вот как это сделать? Они стали думать.
Фаина берет упаковку таблеток с собой на прогулку. И просит дежура, когда мы проходим мимо карцера, передать лекарства: «Это просто противовоспалительное! Смотрите, на блистере написано!» Но дежур категорически отказывает: «Не положено!» Ну ладно. Поднимаемся на крышу. В соседний дворик приводят Риану.
Как же передать упаковку, если дворик – это запечатанная коробка, и даже вместо неба – мелкая сетка плюс решетка? Но, как во всякой казенной системе, тут тоже находится дыра. В самом углу потолка – то ли сетки не хватило, то ли кто-то ее отодрал. Дыра – и над нашим двориком, и над соседним. Фаина умудряется вскарабкаться по довольно-таки высокой стенке к этой дыре. И просунуть туда руку с упаковкой таблеток. И бросить их в соседний дворик. И ей словно все равно, следят на ней видеокамеры в данный момент или нет. Главное – она снова сделала что-то по-своему!
Голод и молитвы
И все же самым главным, что заботило Фаину, было то, что она осталась без общения со своим маленьким сыном. Хотя бы по телефону, хотя бы по несколько минут. И поначалу разрешение на телефонные звонки ей категорически не давали. Как и меня, следствие закрыло ее на спецблоке, чтобы оставить без вербальной связи с внешним миром.
Но Фаина настойчиво писала жалобы и заявления – следователям, их начальникам, потом начальникам начальников… А поскольку право на телефонные звонки своим родственникам все же закреплено законом, Фаина наконец-то получила разрешение на… один телефонный звонок. Об этом ей и сообщил пришедший для допроса следователь. Он принес это разрешение и, как полагается, передал его сизошным сотрудникам. И Фаине оставалось только дождаться, когда ее вызовут на звонок.
Она несказанно обрадовалась и с нетерпением стала ждать момента, когда нашу камеру поведут на звонки. И вот приходит дежур, велит, как обычно, собираться Тамаре. А про Фаину ни слова! Говорит, что «разрешение на звонок Нихановой
