ате было жарко, как в сауне. Неужели это, по мнению Сэма, было полезным для его здоровья? Вейгерт ничего не мог сказать на этот счет, поскольку был не врачом, а физиком.
– Сэм, произошло несчастье.
Сэмюэл Луис Уоткинс, гений, нобелевский лауреат, включил прикроватную лампу и с усилием сел в постели. Выпиравшие скулы казались острыми, как лезвия, лысина сияла в электрическом свете.
– Какое несчастье? Данные и оборудование не пострадали?
– Они в полном порядке. Несчастье совсем другого рода. Дэвид Уикс погиб, занимаясь дайвингом. Джулиан поехал с полицейскими опознавать тело, но это, несомненно, доктор Уикс. – Вейгерт, знавший Сэма еще с университетских времен, приготовился выслушать неудержимый, как цунами, потокбрани. Ведь именно Сэм советовал Уиксу отказаться от подводного плавания. Нет, не просто советовал, а прямо приказал.
Но цунами не последовало. Лицо Уоткинса вдруг напряглось, взгляд сфокусировался на какой-то ему одному ведомой точке, что говорило о том, что несравненный мозг заработал в полную силу, что в нем рождается, сопоставляется и оценивается масса новых идей. Работа этого мозга и привела их всех сюда, в это уединенное, изолированное от окружающего мира имение на уединенном карибском острове, куда никто из них – а уж Вейгерт точно – не рассчитывал попасть.
Но Уоткинс произнес лишь одно слово:
– Рассказывай.
– Судя по всему, Уикс ночью вышел с территории. Джулиан не успел проверить записи. Полицейские сказали, что тело доктора Уикса обнаружил рано утром какой-то рыбак у кораллового рифа. Грузового пояса на нем не оказалось, а компенсатор плавучести был частично надут, поэтому тело и всплыло. На ластах был написан адрес базы. Полицейские сообщили, что не обнаружили следов насильственной смерти, не похоже, что его ранила акула или человек. Вероятно, у Уикса случился сердечный приступ, от которого он и умер, не успев подняться на поверхность.
– Вот же идиот! – буркнул Уоткинс. – Я же говорил ему… – Он отвернулся и уставился на идеально чистую, отмытую добела крашеную стену.
– Да… – отозвался Вейгерт. Что еще он мог сказать? В открытую дверь внезапно хлынул свет, и сразу повеяло теплом. Солнце показалось над оградой базы.
Уоткинс надолго замолчал. Вейгерт не мог понять по лицу старого друга, о чем тот думает: то ли вспоминает что-то о Дэвиде Уиксе, подключившемся к проекту год назад, то ли о самом проекте, потерявшем одного из ведущих участников, из-за чего под угрозой оказалась вся работа. Найти нейрохирурга, готового проводить весьма необычные операции, требующиеся для этого проекта, будет не так-то легко. А молчание все длилось, и длилось, и длилось, и в конце концов Вейгерт не выдержал:
– Сэм, может быть, я…
– Ты тут вовсе никоим боком… – И, еще немного помолчав: – Джордж, у меня осталось очень мало времени.
Вейгерт, ошарашенный словами Сэма о том, что было известно всем, хотя никто никогда не упоминал об этом в его присутствии, не нашел что на это ответить и, набравшись храбрости, сказал:
– Да, знаю.
– Еще бы ты не знал! Уверен, что об этом знают все, вплоть до последней судомойки из команды Джеймса. Ладно, вызывай Хаггерти.
– Юриста? – Из всех, так или иначе связанных с проектом, только Билл Хаггерти, еще один старый друг Уоткинса, жил не просто не в этом имении-базе, но даже не на острове. Вся связь с ним осуществлялась закодированными сложным шифром сообщениями по электронной почте.
– Да. Передай ему, чтобы приехал сегодня же.
– Но сегодня…
– Сегодня! – И с гримасой на иссохшем от болезни лице Уоткинс добавил: – Наш проект слишком важен для будущего, и такой поворот событий я тоже предусмотрел. У меня имеется план «Б».
1
Тремя месяцами ранее
Каро с трудом вышла из зала заседаний управления больницы, у нее подкашивались ноги. Она заставила себя собраться с силами, высоко вскинула голову и прошествовала мимо врачей, сидевших за длинным столом. Никто из них не вышел вслед за нею, давая ей возможность побыть одной, – это она поняла, но не пожелала оценить их заботу. Эти люди только что уничтожили ее будущее.
Такой же твердой размеренной походкой она шла по коридорам Мемориальной больницы Фэрли, отвечая безразличными кивками на приветствия сотрудников, студента, пары служащих управления больницы. Перед лифтом толпился народ, и она пошла по пожарной лестнице. Там было безлюдно, и тишину нарушал лишь звонкий цокот ее каблуков по железным ступенькам, и от этого становилось немного легче.
Она убеждала себя, что преувеличивает масштаб случившегося. Ведь есть же и другие больницы.
Нет, это заведение недостойно ее талантов.
