что первые три очка уже мои. Осталось всего тридцать, ерунда. Морев ловит мяч, пролетевший через сетку, передает мне, и я готовлюсь к новому броску.
– Как дела с учебой? – спрашивает Саша, как только мои руки вновь оказываются пусты.
– Не разговаривай со мной, – шиплю я, внимательно наблюдая за траекторией полета. – Есть! Шесть-ноль, Морев. Готовь колени.
– Мечтай, Мореева, – елейно отзывается он. – Запретов на разговоры не было.
– Тогда, может быть, ты сам что-нибудь расскажешь? – сверлю его недовольным взглядом, вспомнив, как он сбежал утром вторника. – Если нет, то лучше молчи.
Саша проводит рукой по волосам, опустив голову, а я тихо фыркаю, вновь развернувшись к кольцу. Загадочный и таинственный Морев, как интересно. Пусть идет бабочек ворует, мне плевать! Мяч снова в сетке, счет: девять-ноль. Саша косится на меня, а я поглядываю на него. Не вижу ни переживаний, ни страха проигрыша. Даже азарта нет. Зачем ему вообще это пари? Не для поцелуя же? Что за глупость?
В нашей школе девочки с мальчиками частенько играли в «тридцать три», как-то раз я даже видела Морева с Дашей Ушаковой. Они стояли на уличной спортивной площадке, погода была пасмурной. Длинные русые волосы Даши трепал ветер, Саша держал ее за талию, а у них под ногами лежал баскетбольный мяч. Уже не помню почему, но я в тот день очень злилась на Морева, а когда столкнулась с ним в школьном коридоре, от обиды защипало в глазах. Кажется, я даже расплакалась, закрывшись в туалетной кабинке. Позже, после уроков, Саша подловил меня у раздевалки, чтобы сказать очередную гадость, и я прыгнула со всей силы ему на ногу. Странно, но я действительно не могу вспомнить, что именно меня так взбесило. Ну и ладно, это же Морев. Одно его существование – испытание для моей нервной системы.
Выполняю еще несколько удачных бросков, отрыв по очкам становится все приятнее, но молчание угнетает. Морев тенью ходит вокруг, подает мне мяч и внимательно наблюдает за каждым моим движением.
– Как же ты раздражаешь, – говорю я, остановившись. – Неужели так трудно вести себя по-человечески?
– Тогда ты не обратила бы на меня внимания.
– Что? Ты о чем?
– Ни о чем, – тут же отмахивается он. – Мореева, хочешь что-то спросить – спроси. Я отвечу на любой вопрос.
Недоверчиво прищурилась, но Саша смотрит мне в лицо спокойно и открыто. И больше нет ни острых льдинок, ни холодного призрачного ветра. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пыльные окна, кажутся по-настоящему теплыми. В голову снова лезут непрошеные воспоминания. Это был мой последний год в старой школе. Поздняя весна, сладкий запах цветов и громкий концерт на городской площади. Саша стоял в компании друзей и так заразительно смеялся, что я невольно заулыбалась, как дурочка, глядя на него. С момента нашей новой встречи я еще ни разу не слышала такой его смех. Грусть хватает за горло, крепко его сжимая. А что, если Морев так больше не смеется? И если это правда, то… почему?
– На кого ты учишься? – тише, чем собиралась, спрашиваю я.
– Энергетическое
