Сквозь дремоту Водяной рассмотрел темный мужской силуэт.
«Укропы», – подумал ополченец.
Открыть до конца глаза и тем более вступить в последний бой с врагом у Водяного уже не было сил. Ему было жаль, что все закончится именно тут и именно так, но сделать что-либо он уже не мог.
– Брат, ты из какого отряда? – спросил мужской силуэт.
«Свои?» – подумал Водяной.
– Ямполь, – еле выдавил из себя боец, почти не раскрывая рта.
Больше никаких вопросов не поступало. Бойцы так и остались лежать на земле, а через полчаса за ними приехала машина и отвезла их в Степановку. Как позже узнал Водяной, их нашел и спас разведчик ополчения ДНР.
Два дня без боев и сражений помогли вышедшим из Ямполя встать в строй. Душ и полевая кухня привели Водяного в чувство. Ему, как и остальным ополченцам, казалось, что война вот-вот закончится победой с приходом российских войск. Каждый ждал повторения крымского сценария, но в глубине души понимал, что это лишь начало долгой и мучительной войны.
Ямполь пал. На очереди была Николаевка, куда уже перевезли оставшихся ополченцев. В день, когда возобновились бои, Водяной узнал, что его брат Матрос тоже ушел воевать и был на линии огня.
Водяной сидел в расположении Стрелкова, как и каждый, кто выходил из Ямполя. Кого-то выгоняли из ополчения, кто-то был арестован, но это не имело никакого значения для бойца, который все время думал о брате.
Ополченцу не нужно было врать. Он честно отвечал на вопросы лидера сопротивления, не задумываясь о том, какая ждет его участь.
– Будешь служить у Моторолы, – подытожил Стрелков.
Боец, задумавшись, не сразу расслышал последние слова командира.
– Держи автомат.
– Вас понял, – обрадовался Водяной. Теперь вероятность договориться с Моторолой по поводу Матроса была куда выше.
Смеркалось. Командиры планировали отход, а бойцы начинали перегруппировку. Водяной подошел к своему командиру с просьбой взять брата в их отряд.
– Брат? Родной?
– Да, командир.
– Под Николаевкой?
– Да.
– Брат – это святое. Будет служить у нас, – без лишних слов сказал Моторола.
Радостная новость омрачилась очередным, но на этот раз самым сильным артобстрелом Николаевки. Водяной стоял на окраине и видел пылающее село. Счет шел уже на часы и, возможно, выполнять приказ об отходе было уже некому. В голове бойца мелькали картинки раненого брата, который не может вырваться из окружения.
Водяной наблюдал за падением Николаевки еще около часа, после чего не выдержал и стремглав кинулся в село, чтобы найти брата. Он долго бегал по улицам, выкрикивая имя Матроса и заглядывая в оставленные дома. С каждым шагом тревога нарастала. Несколько раз Водяного накрывало минами, и он чудом избегал смерти.
– Матрос! – рвал глотку Водяной. Но ответа не было слышно.
