сон. Потом приходил психолог, которого пригласила мама. Катя даже слушала его и отвечала на вопросы, наблюдала за его нервными движениями рук, поправляющих ежеминутно очки на переносице, Катю ужасно это раздражало и однажды она не выдержала его монотонного голоса и просто вылила на него стакан с водой. Психолог больше не приходил.
Иногда Катя отлипала свое тело от кровати и заставляла себя сьездить к родителям Ромки, они просто плакали втроем, обнявшись и Катя понимала, что если она еще находит в себе силы хоть как то выживать, то этих сил у родителей не было. Сердце каждый раз разрывалось на куски и оставалось там с ними, в пустой и ставшей ужасно холодной квартире. Катя понимала, что Ромка бы очень хотел, чтобы она поддерживала его маму и папу, но Катя не могла найти ни слов утешения, не сил смотреть, как эти два вмиг состарившихся человека, медленно умирают, укутавшись в свое горе.
Работу Катя бросила, ей сказали, что она может прийти снова на свое место в любое время, но видеть каждый день людей, говорить что-то, было пыткой. Фотоаппарат Кати еще в тот вечер, после похорон разбился о стену, не хотелось больше искать тот самый кадр, не хотелось фотографировать чужие лица, и Катя просто злилась, что больше никогда не сможет поймать любимую улыбку или непослушные кудряшки. Примерно через неделю Катя поняла, ради чего она хочет жить. Ей нужно найти того, кто отнял у этого мира Ромку. С каждым днем желание росло, хотелось, чтобы этот человек в тысячу раз хуже страдал, чем она и родители её ангела. Постепенно чувство ненависти накрыло Катю с головой, и она уже больше ни о чем думать не могла.
В полиции им сказали, что за рулем был молодой парень, сын бизнесмена, который занимался крупной торговлей в их городе. Но на суде внезапно обстоятельства поменялись, все свидетели, отказались от того, что видели. Оказалось, что за рулем был охранник этого бизнесмена. У него просто отказали тормоза и он не справился с управлением. Все свидетели в один голос вдруг стали говорить, что все так и было. Катя на суде поймала взгляд подсудимого, он смотрел в пустоту, уголки рта застыли в наглой усмешке, а карие глаза так злобно сверлили всех сидящих в зале и Катя вспомнила, она видела эти глаза, там у тела Ромки, когда кричала. Она видела этого парня в разбитой машине, он вылезал из-за руля и еле стоял на ногах. И никого охранника, этого большого дяди, который по каким-то причинам брал вину на себя, там не было. У Кати была профессиональная память на лица и даже в состоянии шока она могла запомнить лицо, словно сфотографировала его на кору своего головного мозга. Тогда на суде Катя хотела вскочить и закричать, что неправда это все, что скорее всего отец бизнесмен подкупил свидетелей и заплатил хорошо охраннику за эти ложные показания. Но вдруг Катя осознала, что много этой черноглазой твари не дадут, отсидит на поселении года три и выйдет, да ещё и сидеть будет там как у христа за пазухой с таким отцом. Тогда то и созрел план, просто сделать так, чтобы он страдал, созрел план навсегда стереть с этого лица наглую ухмылку.
Катя
