себя в руки, прекращай хандрить и возвращайся на «круги своя», – снова процитировал он название известного романа. – На этом всё! Мне тебе, к сожалению, сказать больше нечего. Человек ты взрослый и умный. Уверен, что всё понял правильно. Иными словами, как будешь готов порадовать меня своим новым шедевром, а не тягомотиной, этой милости прошу. Жду и верю в тебя, дружище!
С этими словами Кугель привстал за рабочим столом и протянул Александру на прощание свою руку.
Покинув стены издательства, Александр отправился на городскую набережную, которая находилась по близости.
Была весна. Чистое солнечное небо, пьянящий аромат свежего апрельского воздуха и радостное пение птиц всегда действовали на него исцеляюще.
Вольский не спеша зашагал вдоль каменного парапета, время от времени щурясь от ярких солнечных зайчиков, которые отражались в прогалинах высвобождавшейся ото льда реки. В такие минуты ему обычно всегда хорошо и легко думалось.
Состоявшийся разговор с издателем не стал для него неожиданностью, хотя всё же заметно подпортил и без того не важное настроение. Александр сам давно был недоволен последними работами. Его тексты теперь получались какими-то вымученными и совершенно неживыми, а персонажи чужими и порой фальшивыми.
Даже получив за свои первые романы сразу несколько престижных, в том числе международных премий, он продолжал сомневаться в своём писательском таланте. Ему всегда казалось, что он чего-то недосказал в своих книгах, которые можно было написать гораздо лучше. В результате занятие, которое, казалось, должно было его окрылять, всё чаще стало вызывать состояние хандры, которая становилась тяжелее год от года.
По прошествии пяти лет, когда миновала череда оглушительных побед и видимых успехов, он почувствовал, что его стали замечать гораздо реже. Вновь изданные книги покупались скорее по инерции, а размеры продаж неумолимо приближались к критической отметке, за которой ему виделось лишь творческое банкротство.
И вот сегодня настал тот самый день, когда издатель «по-дружески», но жёстко указал ему на огромную течь, которую дал его уязвимый литературным волнам корабль.
Александр воспринял удар как должное и физически ощутил, что стремительно погружается в беспросветную пучину.
Неудачи последних лет, в свою очередь, не могли не сказаться на его отношениях с женой, которая за годы его успешной предпринимательской деятельности и первых лет оглушительного успеха на литературной стезе успела привыкнуть к лёгкой обеспеченной жизни. Кроме того, ей необыкновенно импонировал статус супруги модного писателя и постоянное мелькание в журналах и прочих средствах массовой информации.
Они начали часто ссориться именно в тот момент, когда внимание со стороны прессы заметно ослабло, а гонорары от изданных книг становились всё скромнее. Их денежные запасы на счетах таяли, словно льдины в весеннем половодье, что вызывало в Елене приступы откровенного гнева.
К
