И крик: «Помогите, люди!!! Люди, мы здесь ээээ!» Голос Житина был почти таким же громким, как звук выстрела…
Да вот он упал на спину и забился в конвульсиях от страха, подобно тому, как корчится в момент припадка эпилептик.
Марат пытался помочь другу подняться, если выбросить из контекста всю матершинную брань, которую он при этом произносил, то останется примерно следующее: «Вставай! Вставай! Ну давай же, бля! Поднимайся, блин, ты тяжелый такой, не дотащу я тебя! Бежим!»
В ответ ничего членораздельного сказано не было, и Сейфу приходилось буквально силой ставить Семена на ноги, но тот снова и снова падал! «Стой, стой же, ну что с тобой???» – кричал Житин, пока наконец не понял, что с другом случилось нечто, когда такая мысль посетила Марата, то его собственный страх как бы отошел на второй план, инкассатор хорошо умел контролировать эмоции.
– Не смотри, не смотри по сторонам, Сеня! Сеня! Ты меня слышишь? Сеня! Я тебе сейчас голову курткой накрою, ты забирайся ко мне на спину, и пойдем потихонечку… Нет, не снимай куртку с головы, ты понял меня? Ты понимаешь мои слова, Семен?
– Ууууу, мама… Мама… Боже!!! Аааааа… Мама!!! По-по-мо-ги-те… Аыыыы!
– Да не бойся, я это! Я! Хватайся за меня, вот молодец! Мы надышались чем-то, наверное, а может, это гипноз… Ничего, ничего… Даже если они нам не мерещатся, они ж мертвые, ничего нам не сделают, а патроны у тебя с собой?
– Ма-ма-ма-Мммм! Не надо… Я не хочу умирать…
– Нет, умирать не будем! Но к машине вернуться надо, руки тебе забинтовать и патроны взять…
Вот такими вот напуганные до полусмерти, очутятся ребята, очутятся в следующей главе, сами того не подозревая… Верхние Кислицы. гл. 8. Хочу доченьку откопать.
Кулёк был ОЧЕНЬ тяжелый, даже для Житина, которому по службе приходилось носить бронежилеты, вес которых порой достигал 9 кг. да и спец. пакеты с наличкой всегда были не малой тяжестью, но одно дело «мешки» с деньгами, и совсем другое ЖИВОЙ человек!
Да еще к тому же с такими ожогами на ладонях участковый не мог как следует уцепиться за друга, и то и дело сползал с его широкой спины.
Учтите при том, условие пути по которому приходилось пробираться Марату – почти кромешная тьма, а вокруг деревья с трупами висельников. Случалось, что истлевшие веревки рвались и тогда трупы падали на землю с мягким омерзительным звуком, будто освежеванные туши животных.
Не нужно также забывать о том, что деревья – виселицы росли густо, и нет – нет, да заденет Сейф холодное, разложившееся тело, от чего становилось так страшно, что не сказать словами. А вонь вызывала острое чувство тошноты у обоих путников.
КУЛЁЧКИН плакал навзрыд, призывая на помощь Бога и маму.
Сейф болтал всякую несусветную ерунду, мол, это на них повлияли такие особые, очень вредные, для мозга пары почвы, которыми они надышались и теперь им всё это чудится. Или, что кто- то воздействовал на них гипнотически. Не известно, верил ли он сам своим словам,
