незаметно спускаются в логово чёрной магии.
– да-да, именно там они совершают свои злодеяния, – Ан-
тра стремительно ходила по залу, громко рассуждая вслух: – Под христианским собором! Какой цинизм, какой вызов. У многих придворных, развратных, опустошённых, циничных, от одной мысли о возможности такого кощунства просыпалась низменная страсть надругательства, глумления и смакования всех подробностей истязания беззащитных невинных людей и ритуальных убийств младенцев. Гиббур обучил этому де спаду ещё сорок лет назад. Ужас, ужас!» сжав до боли сплетённые пальцы рук, она продолжала го-
ворить, расхаживая по залу и не осознавая, что на неё давно с изумлением смотрит Мигель. он спустился в зал вместе с дедом.
– Мата бэла, – произнёс Мигель, прерывая её, – давай сядем на лошадок и поскачем, поскачем прямо под эту горку.
Антра пришла в себя:
– Микеле, какую горку?
– там… ну, там, где золотой меч на солнышке горит… такой, как этот, – он подошёл к стене и снял старинный двуручный меч в позолоченных ножнах.
– Микеле, дорогой, это не игрушка, давай повесим его обрат-но на стену.
– Мата бэла, давай повесим, но сначала я отрублю голову до-менику. он плохой, он деток убивал и меня убивал, а когда я не стал убиваться – матушка не велела, – тогда доменик сказал, что я святой. А я сказал, что не дам ему деток на самхейн* убивать, а он дал мне молоко Мата бэла, и я много лет не помнил, кто я такой, а теперь я знаю, доменик сидит на цепи и ждёт, когда я его спасу. А я ему всё скажу, какой он плохой.
Антра обняла безумца, прижала к себе:
– Молчи, Микеле, молчи, ты разрываешь мне сердце.
Молчальник стоял повернувшись к ним спиной, но плечи его содрогались от рыданий. теперь они знали всё, или почти всё…
* самхейн – древний кельтский праздник «конца лета», Хэллоуин в хри-
стианском календаре.
Глава IV. Консилиум
итак, они узнали самое ужасное. Психическое состояние Мигеля лишь от части можно было считать следствием потрясения, вызванного осознанием его жизненной катастрофы по вине маркиза де спады. Этот негодяй отравил мозг мальчика колдовскими снадобьями. и, возможно, те изменения, что произошли в отдельных участках мозга, уже необратимы, и их внук и брат обречён до конца своих дней оставаться полуидиотом. Молчальник и его талантливая ученица хорошо знали о различных способах лечения бесноватых и буйно помешанных. Это были, например, анатомические приёмы, когда специально повреждались участи мозга лобных долей. об этом знали издревле и могли проделывать знахари и колдуны примитивных туземных племён, проникая длинными шипами растений через глазные проёмы в мозг человека. европейских врачей, перенимавших этот опыт и «лечивших» бесноватых с помощью стальных спиц, инквизиция приравнивала к колдунам и подвергала аутодафе. Многие, подвергшиеся
