вверх три пальца. Виридовикс сильно обгорел на солнце, и в алых отблесках пламени трудно было понять, покраснел он или нет, но длинный ус свой кельт подергал в явном смущении.
– И все же, разве это вот, – он ткнул сапогом в груду костей, – не заставляет тебя вспоминать о наших походных трапезах с отвращением? Грязная каша, сухой хлеб, копченое мясо, пахнущее дубленой шкурой и стойлом, – от такой дряни и бродягу наизнанку вывернет, а мы жрем это целыми неделями.
В разговор вмешался Горгидас:
– Мой кельтский друг, иногда ты наивен, как малое дитя. Подумай сам, часто ли эта нищая долина может позволить себе закатывать такие пиры, как сегодня? – Горгидас махнул рукой в темноту, желая напомнить своим слушателям о крохотных каменистых полях, раскиданных по склонам гор, по которым они проходили. – Я рос в краях, очень похожих на эти, – продолжал врач. – Люди, живущие здесь, затянут ремни и будут голодать этой зимой из-за пира, который устроили нам сегодня. Если бы они кормили нас так в течение двух недель, многие из них умерли бы от голода еще до наступления весны, да и многие из нас тоже, если мы останемся.
Виридовикс непонимающе уставился на грека. Он привык к плодородной зеленой Галлии с ее прохладным летом, мягкой зимой и долгими теплыми дождями. Его родина утопала в лесах, здесь же лишь редкие кусты и деревья жались к каменистой почве.
– Есть и более серьезные причины, по которым мы должны продолжать путь, – сказал Марк, обеспокоенный тем, что идея, высказанная полушутя Виридовиксом, привлекла серьезное внимание. – Как бы мы ни хотели забыть весь остальной мир, боюсь, что он нас не забудет и в покое не оставит. Или йорды сровняют Империю с землей, или Видессос в конце концов отбросит их назад. Кто бы ни победил в этой войне, он распространит свое влияние и на эти земли. Неужели вы думаете, что мы устоим против нового владыки?
– Сначала он должен будет найти нас, – неожиданно поддержал Виридовикса Сенпат Свиодо. – Если судить по нашим проводникам, даже местные жители не знают, что происходит в трех днях пути от них.
Замечание это вызвало одобрительное ворчание вокруг костра.
– Если судить по нашим проводникам, местные жители не знают даже того, что нужно сесть на корточки, если приспичило нагадить, – пробормотал Гай Филипп.
Это утверждение трудно было опровергнуть, и, обрадованный тем, что можно перевести разговор на другую тему, Скавр заметил:
– Последний наш проводник лучше.
Гай Филипп согласно кивнул.
Нынешний проводник римлян, Лексос Блемидес, был крепко сложенный человек с солдатскими шрамами. Он держался как бывалый воин и говорил по-видессиански почти без горского акцента. Порой Марку казалось, что где-то он уже видел Блемидеса, но никому из остальных римлян лицо проводника не было знакомо. Трибун подозревал, что Блемидес был одним из беглецов из видессианской армии. Он пришел в отряд несколько дней назад и спросил, не нужен ли
