про супергероя, веселой, интересной, но с шутками гораздо ниже плинтуса.
Мне было жутко неловко, что я выбрал именно этот фильм. Чувствовал себя виноватым, но моя спутница так звонко хохотала вместе со всеми, что это позволило мне, наконец, расслабиться.
Она смотрела на экран, увлеченная происходящим, а я чувствовал, как внутри меня разгорается костер из тысяч маленьких искр. Наблюдал за ней краем глаза и тревожно замирал, если нечаянно касался своим кроссовком ее кед. Затаивал дыхание, если задевал локтем руку или случайно касался своими пальцами ее пальцев.
Казалось, мой смех звучит неестественно, напряженно, но с каждой минутой, проведенной рядом с ней, мне становилось все легче и проще. Мы словно мы знали друг друга давно и давно доверяли.
Изредка девушка поворачивалась, чтобы повторить мне шутку, сказанную только что кем-то из актеров (не знаю, кем именно – был занят бессовестным разглядыванием ее губ), и тогда мы вместе снова смеялись до слез. Снова касались друг друга нечаянно и снова получали порцию болезненной и приятной встряски – маленькие удары тока, которые хотелось повторять еще и еще.
Я чувствовал себя талым эскимо под ее взглядом и закрывал глаза, как чокнутый фетишист. Улучал мгновение и вдыхал неторопливо запах ее волос, пахнущих соленым ветром, морским песком и дикими цветами.
Не знаю, что именно за аромат это был. Шампунь какой-то, может, мыло. Что-то очень нежное, чистое – может, она сама? Так обычно пахнут простыни, высохшие зимой на улице. Морозные, свежие, в которые непременно хочется зарыться лицом.
И я закрывал глаза, наклонялся ближе и незаметно (как мне казалось) втягивал носом этот запах, а потом балдел, как последний наркоман. Или как кот от валерьянки. И радовался, точно мальчишка, что, когда она снимет куртку, этот запах останется со мной.
Ничего не хотел. Ни на что не надеялся. Меня захватило тихое и слепое обожание Это как когда ты уже просто доволен оттого, что она рядом, и тебе просто очень хо-ро-шо.
Мы шли по улицам ночного города, дышали на то самое круглое печенье, крутили его, пытаясь раскрыть, не разломав, и делали ставки, у кого это получится лучше. Мы всерьез рассуждали о разных глупостях вроде характеров людей, которые приходят в ее кафе, или о том, как в мою дурную голову пришло слать ей записки. Городили чушь, точно школьники, и ничуть не смущались. И совершенно не говорили о том, о чем следовало бы.
А конкретно, о том, кто она, откуда и где живет.
– Возможно, тебе рано знать об этом. – Ответила девушка на мой вопрос.
– Почему? – Спросил, принимая из ее рук свою куртку.
Мы стояли посреди вокзальной площади, у тех самых лесенок, у которых встретились несколько часов назад.
– Потому что я не знаю, как ты отреагируешь, когда узнаешь.
Она чего-то боялась? Почему?
– Брось. Ты же меня не знаешь. Это что-то страшное? Ты живешь в однокомнатной квартире с двадцатью узбеками? Твой отец очень строг и держит тебя взаперти? Или, может, ты тайная наследница
