в смерти твоей матери. Кто повинен в той трагедии, которая произошла в твоем городе, в Мингланде. – Насим сделал паузу. Тей затрясло от этих слов. – Но вот что странно… Получив ответы, ты начала задавать вопросы.
Тей всем телом рыдала, не смея поднять голову. Глухие всхлипы вздергивали плечи. Ей становилось все тяжелей дышать. Громкое рыдание перешло в начале скулящие всхлипы, а потом и вовсе застряло у нее в горле. Она не ведала, как можно выразить ту смесь ужаса, отвращения и неверия, которые сейчас ее одолевают. В тот момент, когда машина остановилась, она резко подняла голову, точно вышедшая из долгого оцепенения. Она бросила удивленный взгляд на Насима, который спокойно доедал свои печенья и с интересом наблюдал с окна машины на прохожих. Тей совершенно точно знала, что он за ней наблюдает. Хоть и не смотрит в ее сторону. Холодок пробежал по спине, а потом окутал все тело. Тей точно пробудилась от пятилетнего сна. Удивленная своим открытием, она молча перевела взгляд в свое окошко, но ничего уже не видела. Только лицо Насима: сухое, надменное, с ленивым взглядом из-под полуоткрытых век и с ужасающей безразличной улыбкой. Так мог улыбаться только Насим. И только сейчас Тей поняла, насколько нечеловечным была эта улыбка. И только сейчас ей стало по-настоящему страшно.
Тяжелые кованные ворота бесшумно распахнулись, пропуская скользящую машину. Автомобиль, проехав вдоль ровных изумрудных газонов, остановился перед широкими мраморными лестницами. Все моментально для нее стало чужим и незнакомым. И даже трехэтажный дом со стрельчатыми окнами, где она когда-то обрела покой, высокомерно взирал на нее, как на чужака. Тей с изумленно смотрела на дом, на встречающих ее у порога двух черных мраморных львов с разинутыми пастями, будто впервые все это видела. Хотя жила в этом доме пять лет. Проходя следом за Насимом в дом, она почувствовала себя здесь более чужой, чем тогда, когда оказалась здесь в первый раз. Точно не было пяти лет, которые здесь она прожила.
Через парадную дверь они попали в просторную комнату с шестью колоннами и с низко свисающей хрустальной люстрой. В огромной холе были по центру расположены огромный диван, с двумя креслами по обе стороны от него, а напротив диван размером поменьше. Прямо по центру мягкой мебели стоял деревянный журнальный столик.
Не проронив ни слова, с опущенной головой, Тей быстро пересекла комнату и направилась прямиком к лестнице на противоположной стороне. Она не обернулась, но точно знала, что Насим смотрим ей в след. Ей внезапно захотелось развернуться и с криком выбежать из дома. Но чувство страха, которое ее переполняло, ее остановило. И «чужие стены» являлись стенами, которые могут спрятать от собственных страхов. Так думалось Тей.
Но в комнате тревожность и нервозность только возросли. Мебель и стены в пастельных бежевых тонах, которые раньше дарили ей покой и умиротворение, сейчас ей казались безликими и угрюмыми. Огромная кровать с высоким изголовьем, которую она считала просторной, теперь ей казалась большой и холодной.
