дни овуляций, вместо нормального предохранения. Ты же мужчина в конце концов, должен был думать в первую очередь головой.
Обсуждать интимные подробности чужой жизни становилось почти обыденностью, но такой тошнотворной. Секс и всё, что с ним было связано вызывали у Марии Ивановны не только благоговейный ужас, но и приступ отвращения. Очередное откровение едва не заставило учительницу расстаться с сегодняшним скромным завтраком.
– Я не хотел… – сквозь подступающие слёзы промямлил незадачливый парень.
– Хотел или не хотел уже не имеет никакой роли. Алёна беременна, это факт и тебе придётся с этим смириться. Она сейчас переживает тяжёлый период, у неё нет никого, кто сможет поддержать кроме тебя. Представь какого ей. Ты сидишь страдаешь и жалеешь себя вместо того, чтобы начать думать, что делать. Я могу понять, это новость выбила из колеи, но Алёну она выбила ничуть не меньше, ей приходится помимо всего прочего скрывать от матери своё положение и переживать изменения происходящее с организмом. Её жизнь разрушена, все планы рухнули… – начала чересчур давить Мария.
Фролов сидел и слушал не пререкаясь, всё больше проваливаясь внутрь себя, пока наконец не обнаружил лазейку.
– Она же может сделать аборт. Ну, зачем ей ребёнок. Да, я уговорю её сделать правильный выбор, да правильно… – Серёжа увлёкся своим откровением совершенно перестав соображать.
– Не сделает, – прервала поток поспешной радости учительница, – Она узнала слишком поздно, все сроки прошли.
Бурный поток подростковых раздумий в миг потерпел крах, одна надежда угасла, не дав новой появиться на свет. Как странно себя чувствовала в данный момент Мария не передать словами, ей так хотелось уйти и прекратить лезть в дела других, но уже поздно, вмешательство случилось и никакой силой воли не хватит изменить прошлое. Однажды она уже пребывала в подобном состояние, но то было конечным результатом экзекуции, сейчас же предвестником кошмара, который только набрал оборот. Пустые глазницы Серёжи, не отражавшие ничего, иссушали душу смотрящего, это было настолько страшно, насколько возможно. Если бы они источали испуг или отчуждение было бы гораздо лучше, чем губительная пустота. И вновь потекли секунды без радостного молчания. Мария Ивановна, просто поддерживая тишину, продолжала исступлённо отматывать время назад, пытаясь обнаружить, что сделала неправильно и поразмыслив пришла к выводу, что как бы ей не хотелось такая новость всё равно причинил бы боль, и правильного способа сказать правду не существует.
За окном тем временем неожиданно прозвучали раскатистые порывы ветра, вечная борьба природы за господство над человеческими жизнями не оканчивалась ни на секунду. Пока глупое человечество день ото дня представало перед чередой однотипных проблем, сезоны устанавливали порядки на следующие часы и дни, год за годом, им не было дело до всего происходящего. Когда первая капля надвигающего урагана приземлилась с тихим отзвуком на грязное стекло, Сергей встрепенулся, будто выйдя из транса, но учительница
