всё интенсивней и я, не выдержав состязания, сдалась – отвела глаза в сторону.
На безбрежную морскую гладь, на наш паром и всех нас, сидящих на открытой корме, водопадом низвергались солнечные потоки. Впечатление было такое, словно солнцу надоело блуждать по небу, и оно решило спуститься к нам. Радуясь солнечному свету, как радуются долгожданной встрече с очень близким, горячо любимым человеком, я подняла голову вверх, подставила лицо его лучам и, закрыв глаза, с упоением купалась в его сиянии, жадно поглощая при этом льющиеся с небес на землю солнечные потоки.
Минуты через две или три я открыла глаза. И… вздрогнула: взоры всех пассажиров были устремлены на меня.
«Что произошло?» – мысленно спросила я себя, не зная, что и подумать. Не находя ответа, инстинктивно подобралась внутренне и, выпрямив свой и без того прямой стан, устремила глаза прямо перед собой.
Пытаясь найти объяснение, я начала мысленно перебирать предметы своего туалета, решив, что только какая-то несуразность в одежде могла привлечь внимание норвежцев ко мне. Но всё должно было выглядеть безупречно! – я так долго и тщательно продумывала свой дневной наряд. То, что норвежцы смотрели не на мою одежду, а на лицо, ускользнуло от внимания.
Я терялась в догадках. Ни мужу, ни дочери, сидящим по обе стороны от меня, не было видно моего лица. Да им и в голову не могла прийти мысль повернуться ко мне и взглянуть прямо в лицо! Скованные, поэтому, как и я, внезапно разыгравшимся перед нами, почти театральным действом, устремив глаза в пространство прямо перед собой, мы с напряжением ожидали дальнейшего развития событий.
Сидевший напротив нас молодой мужчина с мальчиком шести или семи лет на коленях вдруг снимает сына с колен и, легонько подтолкнув в спину, направляет ко мне. Я ещё более смущаюсь: «Как мне поступить в данном случае? Что я скажу этому ребёнку? Ведь и двух слов не свяжу по-норвежски?» – проносится в голове. И вдруг слышу чёткий совет изнутри: «Поступи так, как подскажет тебе сердце». Ободрённая неожиданной поддержкой, я успокаиваюсь немного и, когда ребёнок уткнулся мне в колени, ласково обняла его за плечики, погладила по головке и отправила назад, к отцу.
Супружеской чете весьма преклонного возраста, которая сидела в самом углу справа от нас, не было видно моего лица. Поэтому, чтобы вынудить меня повернуть голову в их сторону, пожилая женщина быстро-быстро заговорила со мной по-норвежски. Повернувшись к ней, я вежливо, не перебивая, выслушала её довольно длинную речь. Когда же она замолчала, сказала ей по-английски, показав глазами на мужа и дочь, что мы из Советского Союза, что прилетели в Осло совсем недавно и по-норвежски, к сожалению, совсем ещё не говорим.
Установилась напряжённая тишина. Паром приближался к Бюгдою, а взоры всех пассажиров на корме были по-прежнему устремлены на мою особу. Погружённая в свои мысли, я опустила голову вниз и уставилась на палубу: мне было нестерпимо видеть такое количество глаз, устремлённых на меня! Спустя
