философской антропологии, за рамками которой «человеческое, слишком человеческое» всегда со знаком плюс, а антропоцентризм – со знаком равенства: то, что человек утаивает от способности выражения, выдаёт в нём недоверие к самому себе, в то время как забота о себе является ремесленным подспорьем для нужд дегуманизации, эмансипация от которой составляет последний бастион неотчуждаемого. Безответственность мышления – вопрошание из вопрошаний, чья юрисдикция противоречит уголовному праву, представляя собой плод негативного воображения, необходимого для упреждения стереотипов будущего. Если мысль, облечённая в форму молчания, не может быть подведена под уголовное законодательство, то такая мысль должна стать фактом естественной толерантности, а критика толерантного разума – фактом коммуникативного экстремизма, выражающегося в забвении всех коннотаций.
Поиск универсального антиязыка, заботящегося обо всём невоязыковляемом, могут привести к вавилонской башне из слоновой кости, при строительстве которой Бог будет потерян в том, что склонно к номинации: язык числа, претендующий на универсальную семиотику, бессмысленен в отношении отсутствующих референтов чисел – например, при дескрипции небытия. Чистая числовая референциация взамен субстратному вещизму приведёт к тому, что числовые эйдосы будут номинированы исключительно именами нечисловых эйдосов: если язык числа является формальной семиотикой внутри естественного языка, для которого невоязыковляемое расточительно по сю сторону антиязыка, то ничего, кроме вторичной номинации чисел словами, не удастся конституировать в качестве того языка универсалий, спор о которых смог породить лишь концептуалистов, номиналистов и реалистов. Риторическая теория числа (Шилов) настаивает на том, чтобы переинтерпретировать логический атомизм в логический нумеризм, когда вместо коровы, состоящей из нагромождения атомов, получить корову, оцифрованную посредством набора чисел в виде дигитального матричного потока: проблематизация внутренней формы числа по аналогии с внутренней формой слова означает, что аутентичный язык той или иной вещи может быть скоррелирован с аутентичным числовым языком, знание которого окажется оцифрованной сутью такой вещи, то есть кодом для нумерической дешифровки её потенциальных числовых состояний. Опись того, что приговорено к номинации, представляет структуру естественного антиязыка, несмотря на то, что некоторые деривационные приёмы обосновались в естественном языке; то, что безразлично к номинации, нуждается в числовой критике, заключающейся в вероятностной теории номинации. Если язык бытия эллиптичен языку числа, то возникает предустановленная дисгармония между словом и числом на уровне онтологической комплементарности, зависимой не столько от бытия, сколько от небытия, оцифровка которого равна нулю.
Бытие числа – это вопрос о том, является ли число эквивалентом слова, чтобы именовать там, где
