align="center">Зеленые холмы
Толстощекий складный бэби,
Светленький, такой хороший,
Хохоча, взвивался в небо,
Папкиной рукой подброшен.
Падало наклонно поле,
Сплошь рябое от ромашек!
Сын наш, налетавшись вволю,
Дремлет на коленях наших,
Сомкнутых, как руки, взгляды,
Как сердца в одном биенье…
Нынче там бетонным рядом
Блочные торчат строенья,
Перечеркивая склоны,
Где ромашек век не будет,
Хмуро держат оборону
Гаражи, сараи, люди.
Ночное озеро
Ловушками во тьме, разят бугры
Распаханной твердыни чернозема —
Обнявшись, топаем полночно, утомленно:
– Ох, ноги не сломать бы до поры!
– Нет-нет, дойдем!
Как древняя икона
Пресветлый кажет лик, так нам полей хоромы
Блеск озера вдали! Влечем дары
Души, впервые истово влюбленной,
Кувшинке каждой, каждой камышинке сонной,
Вошли во вкус, уж нам не до игры,
Спешим по пахоте, что пашем, к дому
Обетованному, как Иордань святому…
Зря. Под луной крупинками икры —
Асфальт!
Первая любовь
Льнут, тесно нижутся слова
На красной нити неотвязной мысли…
Ах нет, на нитях сердца – голова Здесь ни при чем!
Так страстно, чисто, Как освященные крестом,
Перебираем их. Потом
Рвем! Вместе с сердцем рвем
Те четки… Нить повисла,
Распались сердолики слов
Стекляшками: «…люблю… любовь…»
Быт
Нам бы веселой мудрости Хайяма
В раю бы жили, а не в окаянной
Ловушке быта серенькой обманной,
И не заметишь, как овраг в тумане…
Застрянешь – затоскуешь, вот беда.
И лишь Любовь спасает, как всегда!
«Доверчивая юная весна…»
Доверчивая юная весна…
Ах, гляньте: пара вишен на ладони
Любви неодолимой! Не до сна,
И рдеем мы, и сохнем…
Что ж, – и тонем.
Любовь все та же, лишь она нужна,
Чтоб выжить, выплыть, не коснуться дна,
Не нахлебаться черных вод вороньих —
Любовь, она одна!
Влюбленный
«Только влюбленный имеет право на звание человека»
Приветила – свирелью лета,
Что волшебством
Льет жар в привычки и предметы,
Костер стал – дом,
Ковчег, вместилище СОБЫТИЙ:
Взгляд мельком, жест…
Он ими жив, он небожитель,
Солист, оркестр!
От всех потопов уплывет,
Шутя спасаясь:
Свирель из громовых высот
Ему
