не хотел нас слушать. Мы только что вернулись из мира, где люди пытались изгнать нас из человечества: мы хотели сказать об этом, но встречали недоверие, равнодушие и даже враждебность окружающих. Лишь многие годы спустя мы нашли в себе мужество высказаться, потому что нас наконец-то слушают.
Вот почему это свидетельство и свидетельства всех заключенных следует воспринимать как призыв к размышлению и бдительности. Шломо Венеция не только рассказывает нам о зондеркомандах, но и напоминает об абсолютном ужасе, «преступлении против человечества» – Холокосте. Голос Шломо Венеции и всех заключенных однажды угаснет, но останется этот диалог между ним и Беатрис Праскье, между одним из последних свидетелей и молодой женщиной, представительницей нового поколения, которая смогла его выслушать, потому что сама на протяжении многих лет посвятила значительную часть своей жизни борьбе с забвением. Я хотела бы поблагодарить ее за это, и особенно за то, что у нее хватило смелости сопровождать Шломо Венецию в этом напряженном путешествии в его прошлое.
Теперь молодому поколению предстоит не забыть и сделать так, чтобы голос Шломо Венеции звучал вечно.
Симона Вейль
Президент Фонда памяти жертв Холокоста
Предупреждение от Беатрис Праскье
Этот рассказ основан на серии интервью, которые я взяла у Шломо Венеции в Риме при содействии историка Марчелло Пеццетти в период с 13 апреля по 21 мая 2006 года. Интервью, проведенные на итальянском языке, были переведены и расшифрованы как можно ближе к оригиналу и проверены самим Шломо Венецией, чтобы не нарушить подлинность его рассказа.
Находясь в самом сердце этой машины, уничтожавшей человеческие жизни, Шломо Венеция – один из немногих выживших, способных свидетельствовать об «абсолютных» жертвах, о тех, кто был вытеснен множеством забытых лиц, которых не спасла случайность или исключение. Его свидетельство – не просто акт памяти. Это исторический документ, проливающий свет на самый мрачный момент нашей истории.
Глава I
Жизнь в Греции до концлагеря
Меня зовут Шломо Венеция, я родился в Греции, в Салониках, 29 декабря 1923 года. Моя семья была вынуждена покинуть Испанию во время изгнания оттуда евреев[2], но, прежде чем поселиться в Греции, мои предки проехали через Италию. Поэтому меня и зовут Венеция. У евреев, приехавших из Испании, в то время не было фамилий. Их называли, например, Исаак, сын Соломона. Прибыв в Италию, они выбрали фамилии по названию города, в котором поселились. Именно поэтому многие еврейские семьи носят имена городов. В нашем случае именно это позволило нам сохранить итальянское гражданство.
В нашей семье было пятеро детей: два мальчика и три девочки. Мой брат Морис был старше меня на два с половиной года, потом появилась Рахиль, которая была старше меня на год и два месяца. Затем появились еще две девочки: Марика,
Изгнание проходило в XV веке. –
