голос парня.
– Мира, отец забрал твоё водительское удостоверение. Сказал, чтобы я отдал его тебе только когда буду уверен, что ты никуда не вляпаешься. А так как я тебе не верю в принципе, то и прав своих ты не увидишь до самого возвращения Василий Фёдоровича.
– Что? – она резко развернулась и снова подлетела к столу. – Ты что, Урод, лазил по моим вещам?
Сейчас нависшая над ним разгневанная девушка очень напоминала фурию. Её разноцветные пряди разметались по плечам, делая Миру похожей на мифическую медузу Горгону, руки побелели от напряжения, а лицо, наоборот, налилось краской. Казалось, ещё мгновение, и этот сосуд с гневом рванёт, уничтожая всё живое на многие и многие километры.
– Успокойся, – бросил Макс, глядя на всё это с полнейшим равнодушием. – Я к ним не притрагивался. Твой несчастный родитель всё сделал сам.
– Почему это он несчастный? – ехидно спросила Мира.
– Потому что его единственная и любимая дочь – никчёмная, испорченная, самовлюблённая шлюха, – эти слова он выплюнул, смотря ей в глаза, поэтому прекрасно видел, как в них тихо лопнули остатки её самообладания, выпуская на волю настоящую бурю.
Он сознательно продолжал давить на взбешённую Миру. Можно сказать, что сейчас он специально добивался её срыва. Зачем? Как ни странно, но ему оказалось любопытно узнать границы её сдержанности, как и то, что же кроется за ними. Макс считал, что ему просто необходимо иметь полное представление о том, на что способна его подопечная. И вот… чека из гранаты по имени Мирослава выдернута. Шоу начинается!
Она закрыла глаза, тщетно пытаясь успокоиться или хотя бы постараться умерить свой гнев, но тот словно назло наоборот разгорался всё сильнее. Сейчас Мире хотелось вовсе не спокойствия… Она буквально мечтала наброситься на этого непробиваемого козла, которого нанял её родитель. Мира с наслаждением представляла, как запрыгивает на стол и медленно и очень болезненно сворачивает ему шею. Может хоть в этот момент он перестанет быть столь спокойным и равнодушным. Может, хоть так он почувствует хоть сотую долю той боли, что плещется в её душе.
– Ты тварь, Максим, – проговорила она, не открывая глаз, ведь прекрасно понимала – стоит ей ещё хоть раз взглянуть в эти холодные серые глаза, и она рискует обзавестись казенным жильём с решётчатыми окнами и круглосуточной охраной как минимум лет на десять.
– Все мы твари Божьи, – ответил он, картинно разведя руками.
– Нет, – протянула девушка. – Ты особенная тварь. Злая, жуткая, скотина, которая не имеет никакого понятия о сострадании и человечности, – она покачала головой и, наконец, рискнула взглянуть на своего оппонента. – Говоришь мой отец – несчастный человек? Нет, дорогой. Это твои родители заслуживают сострадания. Ведь их сын – настоящая сволочь. Правильная чопорная тварь! Думаю, они были бы несказанно рады от тебя избавиться.
Сама того не подозревая, Мира умудрилась ударить Максима по самому уязвимому месту. Тема родителей была для него не просто болезненной, а скорее даже вечно кровоточащей
