шумок, чтобы не доставали со сделкой.
В машине Иван Петрович всю дорогу болтал о хрустале, влиянии количества граней на блеск, странных заказов клиентов. Чем больше мастер открывался, тем сильнее приходило понимание, что нас конкретно водят за нос. Отказаться бы, однако звонок начальника отдела и мизерный шанс на победу остановили. Да и приключение в столице мне нравилось.
Ну кроме катка.
– Не напирай, – горячее дыхание Рудольфа обожгло ухо. Сам он давно топтался у скамейки в ожидании, пока я соизволю завязать шнурки на коньках.
В просторной раздевалке помимо нас сидели два молодых человека, и я зависла, разглядывая их. Ничего необычного. Симпатичные парни готовились выйти на лед, чтобы хорошенько порезвиться под задорную музыку. Вот они точно не боялись попасть потом в травмпункт.
– Гляди, страховочные игрушки. Взять? Они, правда, для деток, но… – Рудольф сунул мне под нос экран, где на фотографии укутанный по шею малыш держался за ручки уродливого пингвина-помощника.
Я подняла ногу, обутую в конек, и злобно прищурилась.
– Только упади, сразу проедусь по твоим пальцам, – прошипела я.
– Ты очаровательна в гневе, Сахарочек, – беззаботно рассмеялся Морозов.
– Вы такая милая пара, – от слов Ивана Петровича меня перекосило. – Ах, нет ничего прекраснее любви…
Передернув плечами, я выдавила из себя улыбку.
– Так тебе нести пингвина? Есть пандочки, – насмешливо спросил Рудольф. Фразу про любовь он благополучно пропустил мимо ушей. – Арендую за триста рублей.
– Мозги себе арендуй, – бросила я недовольно, поднялась и повернулась к Штерну. – Иван Петрович, далеко не уходите. После катка пойдем пить чай.
– Конечно, Аленушка, – закивал мастер и подмигнул Рудольфу. – Строгая она.
– Здравия желаю, товарищ генерал Сахарок!
Я покосилась на Морозова, как на последнего идиота, когда он отдал честь. Позади раздались короткие смешки тех парней, Штерн покачал головой. И хоть на каток по-прежнему не слишком хотелось, недовольство растворилось в малахитовых искрах. Жизни и энергии в Рудольфе было так много, что окружающие невольно заряжались от него весельем.
Плохо, очень плохо. Такие мужчины опаснее всех прочих. Влюбиться в них легко – отпускать непросто. Женщина, какой бы умной она не себя ни считала, легко поддавалась обаянию таких Рудольфов. И я исключением не стала.
Судорожно вздохнув, я задрала повыше подбородок и загнала подальше желание прикоснуться к лицу Морозова.
Сотру поцелуем улыбку позже, посещение катка строго регламентировалось по часам.
– Вольно, рядовой олень, – хмыкнула я.
Повернулась к выходу, но в последнюю секунду Рудольф переплел наши пальцы.
– Чтобы не потерялась, – заявил он, потянув меня за собой.
– Лучше
