style="font-size:15px;"> Может, и нехорошо ходить в парикмахерскую ради конкретной работницы. Но ничто не могло заменить Харуто мимолетных встреч с Мисаки. Пожалуй, она составляла единственную радость его жизни. Если девушка рассказывала о каком-нибудь фильме, то до следующей встречи он обязательно находил время его посмотреть. А когда она пожаловалась, что кожа на руках грубеет, он разыскал в интернете действенное китайское средство.
Но в глубине души его, точно осклабившийся зверь, подтачивал страх: а если парень все-таки появится? Харуто понимал, что нужно как можно скорее звать Мисаки на свидание.
Он поспешил – и вот что из этого вышло.
Его доставили в больницу при медицинском университете Кэймэй, в Синдзюку.
Врач, увидев отсеченную мочку, дружелюбно успокоил: «Сейчас быстренько пришьем». Харуто про себя проворчал: это не то же самое, что лоскуток обратно к ткани пристрочить – но покорно следовал всем инструкциям. Благодаря анестезии, Харуто даже ничего не чувствовал, но она не спасала от саднящей боли в груди.
«Как я мог довести ее до слез… Зачем же я обернулся?»
Мочку действительно вернули на место. Молодому человеку велели прийти через неделю снимать швы, он взял выписанное обезболивающее и отправился на тот выход, который не закрывали на ночь. Ноги были как ватные.
В регистрационной ночью стояла зловещая тишина, и ни в одном коридоре Харуто не встретил ни души.
Левое ухо перевязали, и оно еще не отошло от анестезии, поэтому казалось каким-то чужим. Харуто ненадолго остановился, с досадой ударился лбом о стену и вздохнул, наверное, уже в тридцатый раз. В безмолвии коридора вздох разнесся особенно громко.
«Все кончено. Я больше никогда не осмелюсь позвать ее на свидание. А на будущей неделе сакура опадет. И моя любовь осыплется вместе с ней…»
– Извините!
За автоматическими дверями показалась запыхавшаяся Мисаки. Харуто чуть не подпрыгнул от неожиданности.
Девушка подбежала к нему, увидела перебинтованное ухо и снова чуть не расплакалась.
– Простите! Вот! Это от нашего директора!
Она протянула ему коробку с печеньем из знаменитой в Симо-Китадзаве кондитерской. Ох, как Мисаки, наверное, влетело от руководства. Глаза у девушки совершенно опухли.
Харуто вскинул руки.
– Что вы, не переживайте! – воскликнул он и кривовато улыбнулся. – Я сам виноват, что так резко обернулся.
– Конечно же, нет! Это я растяпа!
– Правда, не стоит переживать…
– Я компенсирую счет за лечение! Скажите, сколько с вас взяли?
– Это лишнее!
– Не лишнее! Позвольте загладить вину!
С каждым возражением Мисаки взвинчивалась все сильнее, пока голос ее не задрожал от слез и она не шмыгнула:
– Если… если вдруг мочка не приживется… я вам свою отдам! Простите меня, пожалуйста!
«О, ваша мочка мне очень даже нужна!
