чём их спрашивали. Только Маша Оборина, бывшая одноклассница Тони, вспомнила, что, спускаясь, она видела стоявшую на лестничной клетке Марию Васильевну с узелком в руках, ожидавшей мужа, возвратившегося в квартиру за какой-то книжкой…
Вечно отец что-то забывает, с отчаянием подумала Тоня и нетерпеливо спросила Машу:
– А в бомбоубежище ты их видела?
Та задумалась.
– Нет… не помню, если честно, – ответила.
От страшного предчувствия Тоню трясло, порыскав ещё в толпе, она кинулась в бомбоубежище: может родители остались там? Папа, если увлёкся какой-то книгой, мог остаться, несмотря на уговоры жены.
С коляской, колёса которой то и дело натыкались на разбросанный повсюду битый кирпич, быстро передвигаться было нелегко. От качки проснулся Костик, захныкал, потребовал есть. Тоня вынуждена была присесть на исковерканную лавочку, встретившуюся ей на пути, и дать сыну грудь. Поев, Костик блаженно отрыгнул и вновь уснул.
В бомбоубежище родителей не оказалось…
И вдруг обнадёживающая мысль пришла Тоне в голову: родители-то тоже её ищут, не могут не искать. А где её искать? В поликлинике конечно! Ну не в самой, конечно, а в бомбоубежище, расположенном вблизи неё! Туда и нужно бежать, может по пути они и встретятся!
Пожары постепенно угасали, небо темнело, наступал вечер. Родителей она нигде не нашла. Как последняя надежда – может быть, они отправились к Алёне Даниловне? Почему, зачем – эти вопросы Тоня себе не задавала. Могут они там быть? Могут! Значит и ей нужно идти к свекрови. И она поспешила на Троицкую.
Шла скоро, насколько позволяла темень – Москва соблюдала светомаскировку, фонари не горели. Шла она знакомыми двориками и на Цветной бульвар вышла как раз через ту арку, теперь тоже полностью погружённую в темноту, где когда-то защитивший её от хулиганов Гриша получил нож в спину. Но сейчас Тоня об этом даже не вспомнила.
У Алёны Даниловны её родителей тоже не было. Оставив Костика на попечение Арона Моисеевича, Тоня вместе с обеспокоенной свекровью вновь поспешила к своему дому, затем к бомбоубежищу. Но все попытки найти хоть какой-то след Марии Васильевны и Михаила Александровича оказались тщетны…
За последующие двое суток они побывали в окрестных больницах, морге, в отделении милиции, где им сказали:
– Ну что вы хотите, прямое попадание.
Это был окончательный приговор…
Тоня с Костиком переехали к снохе, более им некуда было деваться.
После большой, отдельной квартиры, где прежде жила Тоня, нынешнее жильё её в полуподвальном помещении бывшего общежития ломовых извозчиков, выглядело, конечно, убого. Но Тоня не роптала, по нынешним тяжёлым временам у других и того не было. Со свекровью она ужилась на удивление легко. Ни ссор, ни скандалов между ними не было.
С одной стороны тихим отношениям этим способствовала некоторая апатия, охватившая
