Джулиет прекратила наше общение и без предупреждения съехала с квартиры.
Полагаю, обвинения в ее адрес не совсем справедливы. Все гораздо сложнее, как и в любых взаимоотношениях. Маленькая ложь, за ней следует большая… Серафина и даже эта поездка… Но Джулиет тоже не безупречна. Подруга бросила меня, когда я была полностью беззащитна, попросту слаба. Теперь мне больно и грустно, и я заперта в теле, которое кажется мне чужим.
Я не знала, что реконструкция – это мучительно долгий процесс, часть огромного медицинского мира, последствия которого могут полностью понять только члены клуба невезучих. Некоторым женщинам во время мастэктомии сразу устанавливают постоянные имплантаты. Другим, таким как я, это сделать не удается, поэтому процесс занимает больше времени. Сейчас на мои грудные мышцы наложен тканевый эспандер, напоминающий воздушный шар. (Всякий раз, когда мой хирург говорит «грудные мышцы», я чувствую себя мужчиной-культуристом). В течение нескольких месяцев он наполняет баллончики физиологическим раствором, чтобы моя грудь достигла нужного размера. Но пока мне удалось вернуть лишь болезненные половинки. Маленькие отвисшие комочки. Изюм на бревне.
– Мне жаль, – снова говорит Дарси.
«Мне жаль» – теперь мое самое нелюбимое словосочетание. Именно это сказал врач пять месяцев назад, когда пришли результаты биопсии. Именно это сказала Джулиет две недели назад, приняв решение прекратить общение.
– Все в порядке.
Все не в порядке, но Дарси в этом не виновата. И она была замечательной подругой весь период моей реабилитации.
И все же у меня в груди что-то болит, и совсем не там, где была операция.
– Как у тебя дела? – задает она вопрос, который я тоже ненавижу. Но у нее добрые намерения. Она звонит мне каждый день, чтобы поинтересоваться моим самочувствием.
– Отлично, – отвечаю я, как делаю всегда, стараясь говорить бодрым тоном. – Эй, где Оливер и дети? Я хочу поздороваться.
– Они уже уехали в город. – Подруга улыбается, но я знаю, что это дается ей с трудом. Дарси никогда раньше не оставляла детей, даже на ночь. Она супермама. И это не насмешка. Она действительно лучшая мама, очень любящая, очень вовлеченная. Но она чересчур тревожится. Каждая вещь, даже простая резинка для волос, в ее глазах становится опасным устройством, направленным на причинение вреда ее детям. Джейд тоже замечательная мама, но гораздо менее беспокойная. Все потому, что путь Дарси к материнству был иным, невероятно трудным. Похоже, она так благодарна, что у нее наконец-то есть дети, что хочет насладиться каждым мгновением рядом с ними и упреждать любую неприятность.
– Как ты себя чувствуешь после перелета, Викси? – Теперь Дарси смотрит пристально, будто старается уловить все виражи моих мыслей и понять, как я на самом деле.
Как я? Черт, если я бы знала. Я так хочу снова стать человеком без рака. И чертовски скучаю по своим сиськам, хоть вой. Я любила их, меня называли девушкой
