стоит, приценивается…
Юрий подходит к кассе и готов уже отдать кассирше деньги за бутылку бальзама, но вдруг оборачивается, осматривается. Очередь сзади, машинально оглядывается вслед за Юрием.
Кассирша узнает Юрия и с пониманием улыбается, увидев, что Юрий оглядывается.
Она берет Юрины деньги, пересчитывает и собирается выбить чек, но неожиданно у нее выскакивает металлический рубль и падает на пол кабинки. Кассирша извиняется, открывает дверь кабинки, выходит, оборачивается, наклоняется, подбирает с пола рубль, садится в кресло, закрывает за собой дверцу и…
…И в этот момент из «предбанника» доносится сильный, хорошо поставленный оперный голос, поющий арию князя Игоря из одноименной оперы:
«О, дайте, дайте мне свободу!
Я свой позор сумею искупить»!
Юрий замирает, смотрит на кассиршу. Кассирша смотрит на Юрия и готова уже во все горло засмеяться. Юрий оборачивается.
В «предбаннике» стоит подвыпивший мужчина в домашней одежде, среднего роста с взъерошенными волосами, мускулистый, крепкого телосложения с поднятой рукой, в которой зажата пяти рублевая бумажка.
Продавщица, услышав слова песни, обращается в зал:
– Товарищи! Пропустите, пожалуйста, мужчину к кассе. Он должок принес.
Люди расступаются и мужчина, дождавшись свободного прохода, гордо идет к кассе.
– Валентина Михайловна, надеюсь, я не заставил себя долго ждать? – обращается он к кассиру.
– Да, уж, уважили вы меня, Иннокентий Петрович. – отвечает кассир.
– Примите, уважаемая Валентина Михайловна, Спасские ворота родного нашего Кремля! – говорит мужчина.
Юрий смотрит на кассиршу, но она отвлеклась и не выбивает ему чек.
– А, разве у вас, Иннокентий Петрович, сегодня нет спектакля? – спрашивает продавщица.
Иннокентий Петрович оборачивается к продавщице.
– Сегодня, уважаемая Елизавета Андреевна, драму отменили! – отвечает Иннокентий Петрович. – Они, видите ли, модерн дают! Комедианты!!
Иннокентий Петрович выдерживает паузу и продолжает:
– А, вот, завтра!…
А, вот, завтра Я (ударение на Я) хватаю зал!
За чувства их, как за узцы!
В любостяжанья жар кидаю!
И в страх до дрожи, синевы!
Любовь чрез муки очищенья
Течет из сердца, из души!
И зритель мой (ударение на Мой), как часть молебна,
Несет на сцену мне (ударение на Мне) цветы!
В магазине наступила тягостная тишина. Иннокентий Петрович обоснованно ожидает реакцию слушателей, а слушатели хотят скорее купить напитки и употребить их на благо ожидаемых «высших творческих начал»…
Юрий первый не выдержал. Он редко заходит в этот отдел, бальзам
