и никогда и ни в малейшей степени не чувствовал себя виновным в предательстве по отношению к моей профессии. Вот как было дело: безутешная, заплаканная Лисандра остановилась у двери моего кабинета, она увидела табличку с моим именем и профессией, проходя мимо; она не записывалась заранее, это не был настоящий сеанс, я не взял с нее денег, да, это не стало сеансом, зато стало самым ошеломляющим мгновением моей жизни… вы не верите, что два человека могут сразу узнать друг друга? странно, я-то думал, что верите.
Я старался представить себе, как выглядит Лисандра, когда танцует. Ее длинные гладкие темные волосы забраны в узел – смог бы я узнать ее со спины? Нет, я бы ее не узнал, я еще не освоился с ней настолько, чтобы узнавать со спины, и потому выжидал, чтобы одна из танцующих повернулась ко мне или чтобы передо мной мелькнул ее профиль, и тогда спрашивал: «Знаете ли вы Лисандру?», «Нет ли здесь Лисандры?», «Приходит ли сюда танцевать Лисандра?» Я мог бы не узнать ее и тогда, когда нашел: та молодая женщина, что сидела передо мной, втянув голову в плечи, тремя днями раньше, исчезла, передо мной двигалась совсем другая, с крепким, гордым, властным, легким в движениях, а главное – таким раскрепощенным телом, у нее была такая великолепная, прямо-таки балетная шея, недоверчивость и нерешительность растаяли бесследно, даже от горя не осталось и следа, танцуя, она выглядела такой уверенной в себе… и меня поразило исходившее от нее ощущение беспредельной свободы – куда только подевалась рабская влюбленная покорность, воплощением которой она явилась мне несколько дней назад? Сейчас она танцевала не для других, она танцевала только для себя, она была «душой танго», знаю, это звучит слащаво, но именно так я подумал о Лисандре, когда она оказалась передо мной.
– Что вы здесь делаете?
Лисандра ни разу не усомнилась в том, что заново нас «свел случай», и это казалось ей настолько значащим, что я и не пытался ее разубедить, наша встреча не показалась бы ей чудом, знай она, какое я проявил упорство, ее разыскивая. Вот такой была Лисандра, реальности она предпочитала сюрреалъностъ, и всякий раз, когда она восторженно изумлялась тому, что мы снова встретились, я не возражал. Она никогда не подвергала сомнению то, что дарил случай, случай ее вел и был ей порукой… все, кто в себе не уверен, цепляются за этот несчастный знак! Мы вместе поужинали, потом продолжали видеться, а потом решили больше не расставаться, и очень скоро, 8 декабря 1980 года, поженились. Я любил эту женщину, у меня и в мыслях не было, что кто-то способен причинить ей зло, она не была создана для грязи; для трагедии – возможно, только не для грязи… она была такой хрупкой, Лисандра, но я не думал, что мне придется говорить о ней в прошедшем времени…
Снова стучат в дверь. Ева Мария не отвечает. Дверь открывается. На пороге стоит Эстебан:
– Прости, если помешал, мама, ужинать будешь?
Ева Мария не оборачивается:
– Мне не хочется есть.
– Что
