начала, ни смысла его, ни конца.
Омар Хайям
Я – врач бурных, бунтарских шестидесятых годов прошлого столетия, тех времён, когда стремление человека к познанию было настолько велико, что заслоняло собой ту жизнь, то материальное, которое всегда окружало нас, но было для нас как бы вторичным, а суть жизни мы находили в познании, в стремлении как можно быстрее улучшить эту жизнь, сделать её светлой, доброй, радостной, жить с улыбкой, как у Юрия Гагарина…
И оказывается это было правильно, ибо, как я познала, человек – не только материальное тело, а духовная искра, частичка Абсолютной Истины, без существования духовной искорки тело не может развиваться, а материальная энергия не является причиной творения. Человек изначально есть неотъемлемая духовная частичка Всевышнего Господа, но из-за своей непокорной природы человек становится материально обусловленным. Желание человека господствовать над материальным миром велико и передаётся из-за одной реинкарнации в другую.
И следует знать, что человек – это больше, чем просто тело и разум: наша настоящая природа – это дух и душа, и нужно освободить душу от злости, от ненависти, чтобы почувствовать в себе духовный мир – мир внутренней гармонии, совершенной справедливости и вечной любви.
Я всю жизнь не только лечила, но и изучала возможности физического тела человека.
Болезнь не даётся «за зря» – человек либо не так думает (мыслит) как надо, либо делает что-то не то, что надо бы делать. И чтобы исцелить болезнь, нужно восстановить гармонию между душой и сознанием. Это трудно делать, но необходимо, ибо здоровье – этот труд.
Вести здоровый образ жизни нужно, но окончательное исцеление возможно только на духовном уровне.
Я проработала в стационаре (детской больнице) в Свердловской области 37 лет, в том числе, когда работала главным врачом детской больницы и поликлиники, я одновременно на 0.5 ставки совмещала должность врача-ординатора в стационаре.
Десять самых тяжёлых детей были “моими“ детьми – сепсис, менингит, деструктивная пневмония и так далее.
Дети у меня не умирали и достаточно быстро поправлялись. В то время я не могла объяснить своими коллегам – хорошим, добрым, знающим педиатрам – почему так было.
Да, я много училась в лучшем ВУЗе страны – в ЦОЛИУВе на разных курсах и циклах, все знания передавала своим сотрудникам, но нередко слышала: “Нина Павловна, возьмите у меня двухмесячного ребёнка – “не идёт” он, не поправляется, вдруг не справлюсь… – просила меня прекрасный, опытный специалист Грицай М.А., заведующая отделением.
Я “беру” и… ребёнок быстро идёт на поправку, медикаментозное лечение при этом не меняю – раньше все назначения мы сделали вместе.
Сейчас я могу объяснить, почему так было. Я всегда много разговаривала с ребёнком – будь ему несколько дней, месяцев или лет.
Привезут из села умирающего ребёнка – судороги, одышка, дыхание Чейн-Стокса, я говорю ему: “Пожалуйста, не умирай, малыш, успокойся, дыши глубже. Слышишь меня? Я тебе помогу, я тебя
