садился в поезд. Вэйвэй вздрагивает, представляя, как он лежит в снегу, в одной лишь залатанной куртке. С тех пор она вспоминала о нем в каждом рейсе.
Обычно Диму не пускали в главную часть складского вагона, и Вэйвэй тратит несколько минут, убеждая его отвлечься от изучения всех этих новых запахов и укромных уголков, а под конец просто хватает неловко под мышку и переносит к самодельной лесенке, ведущей к тайнику под крышей. Потом опускает лампу пониже и ждет. Воздух здесь влажный, несмотря на жару. Привычный покой сменяется ощущением только что остановленного движения, как будто кто-то ждет, что случится дальше. Мышцы у Вэйвэй напряжены. Диме тоже не по себе – вцепился в нее, проколов когтями униформу до самой кожи. Уши его опущены, нос беспокойно дергается. И вдруг он начинает урчать – утробно, тревожно.
Вэйвэй медленно опускает его на пол.
– Что случилось? – шепчет она. – Что ты унюхал?
Шерсть на выгнутой спине встает дыбом, уши прижимаются к голове. Он не очень-то рвется вперед, как и сама Вэйвэй.
Но «дитя поезда» ничего не боится. Ей незачем бежать к Профессору, как в те времена, когда она была совсем маленькой. Если здесь прячется бандит, Вэйвэй его выдаст сама. Безбилетник ничем не лучше вора. Правосудие поезда должно свершиться. Она медленно продвигается вперед, держа лампу перед собой и наблюдая, как разрастается круг света.
Здесь определенно что-то есть, в дальнем углу вагона, где стоят старые бочки. Черная тень, такая же напряженная, как и Дима. Загнанный в угол зверь.
– Выходи, – говорит по-китайски Вэйвэй. – У меня есть хлеб и вода. Если хочешь есть… я помогу тебе…
Молчание. Она повторяет те же слова по-русски.
– Это хлеб. С зернами… Он свежий, утром испечен.
Тень по-прежнему неподвижна. Просто тень, ничего более.
Вэйвэй вздыхает, радуясь, что ничего не сказала Алексею. Он никогда бы ее не простил. Она наклоняется вперед и поправляет лампу…
…и тень шевелится. Скользящий звук, запах сырости и гнили. Мысленный образ притаившегося в темноте бандита с ножом искажается и разбивается на осколки, но Вэйвэй не в силах собрать их во что-то осмысленное. Она не может заставить ноги двигаться. Дима пронзительно завывает, и таких звуков Вэйвэй не слышала от него никогда. Все, что ей удается, это беспомощно присесть, словно готовясь к прыжку. Дыхание перехватывает, наружу вырывается жалобный всхлип…
…и тут тень преображается в руки, ноги, лицо с высокими скулами и настороженными глазами. Скользящий звук оказывается шуршанием ткани.
Не бандит и не дикий зверь, а девушка. В платье из голубого шелка, с распущенными волосами, беспорядочно спадающими на плечи. Потрясенная явлением абсолютно не того, что она себе представляла, Вэйвэй оступается и падает на пол.
Дима с шипением исчезает в люке. Вэйвэй и безбилетница смотрят друг на друга. Из-за покроя одежды девушка выглядит старше, но, приглядевшись, Вэйвэй понимает, что они могут быть примерно одного возраста – трудно определить точно.
