станет без спроса врываться в кабинет директора первой гимназии Гесцарии? Никто. Никто, кроме Софии.
– Папенька! – она двумя руками распахнула двери и побежала к отцу обниматься.
Григорий Николаевич, разбирающий бумажки и полностью погружённый в раздумья, от внезапного крика дёрнулся и локтем снёс стоявшие на краю стола чернила. Из-за накинувшейся на него Софии он сразу не мог убрать всё с пола, Григорий Николаевич вместо уборки решил смириться с образовавшимся пятном на ковре и крепко обнял свою дочь, которую не видел долгое время
– Сонечка, сокровище моё! Как я рад тебя видеть!
– А как я соскучилась по Вам, папенька! Столько Вас не видела!
Она заставила себя отлепиться от отца и встать ровно. Григорий Николаевич поправил свой костюм и указал на стул, стоявший с другой стороны огромного дубового письменного стола.
– Рассказывай, как провела там время?
– Ой, папенька, это всё надо видеть! Невероятная красота, невероятные люди и культура! Такие интересные оперы ставятся в тамошних театрах, а…
– А что по поводу учёбы? – с улыбкой спросил Григорий Николаевич.
София на секунду замолчала, и после они оба засмеялись.
– Я получила просто необъятное количество знаний. На французском я теперь говорю совершенно свободно, точные науки и так всегда мне давались с лёгкостью, искусства я очень любила, но не все могли по достоинству оценить мои творения. Я их не виню, тёмные люди – что с них взять.
– Ха-ха-ха! И правда, вроде такие воспитанные люди, такие профессионалы своего дела! Далеко не каждому дано понимать искусство… в любых его проявлениях.
– А я о чём!
Григорий Николаевич тихо засмеялся, откладывая все бумажки в сторону.
– Чайку?
– С радостью.
Григорий Николаевич встал и прошёл к маленькому круглому столику в углу кабинета, на котором был целый набор для чайной церемонии, примус, а на нём прозрачный чайничек. Мужчина нажал на кнопку примуса, и чайник начал шуметь.
– А Вы как тут? Всё в работе, что даже вчера не приехали.
– Извини меня, мне очень стыдно, что я не смог прийти вчера и встретить тебя.
– Что Вы, я понимаю – работа. Я же не злюсь на Вас.
Григорий Николаевич измученно улыбнулся. Он понимал, что ни его дочери, ни Наталия Владимировна не держат на него зла и всегда с пониманием относятся к его задержаниям на работе, но всё же ему было печально оставлять девушек одних. Они – его семья, а семья должна быть вместе. Из четверых членов семьи именно Григорий Николаевич волновался больше всего по поводу его излишнего трудолюбия. Но ведь именно оно привело Григория Николаевича туда, где он сейчас, и помогает оставаться на занятом месте.
Чайник утих, и Григорий Николаевич снова встал, чтобы разлить кипяток по чашкам. София оглядела кабинет, в котором была лет пять
