стала заметна озорная улыбка. Глаза мужичка лихорадочно заблестели.
– Мистер Боуи?! – почти вскричала Рудковски, и за одно лишь мгновение отношение ее переросло из недоверительно оценивающего до трепетно полюбовного.
Девушка, движимая неким природным инстинктом, рванулась вперед, но, сделав пару шагов, резко остановилась. Туман импульсивных эмоций рассеялся и передал бразды правления силе разума. Катерина спросила себя: «Не глупо ли бросаться с объятиями на того, кто мгновение назад был таинственным незнакомцем?» В конце концов, даже если детство девушки и окрашено их взаимной друг к другу симпатией, за шестнадцать лет эти двое могли так измениться, что сейчас воистину приходились один одному никем.
Будто прочитав сомнения Катерины, Мистер Боуи, с той же детской, доброй улыбкой, какая толкала людей авансом ему симпатизировать, произнес:
– Понимаю. Незачем жаловать старика любезностями, когда он не в силах предложить тебе поездку на телеге, устланной пахучим сеном, – а после коротко рассмеялся.
В душе Катерины вдруг всколыхнулось необъяснимое. Воспоминания, словно комета, мелькнули перед ее глазами, заставляя девушку в один глоток опробовать сладкий кусочек из прошлого. Она вспомнила все: теплые летние вечера, запах свежескошенной травы; то, как умело справлялся с вилами на первый взгляд закостенелый, в действительности же, будто назло своему почтенному возрасту, юркий мистер Боуи. Словом, Рудковски прочувствовала то, что давным-давно у нее украла ее избирательная память.
Глаза девушки наводнили слезы, низ живота ее взбудоражился, а конечности превратились в тряпичные мешки с ватой. Катерина потеряла над собой всякую волю и, добровольно вручив себя власти некоей высшей силы, подчинилась желанию отдаться объятиям старичка.
Мистер Боуи и сам не утаивал взбаламученных чувств. Как у человека и без того богатого на сантименты, в старости, что в зависимости от наполнения жизни омрачает или освещает прожитые моменты, переживания его во сто крат обострились.
Они сплелись в самозабвенных объятиях, которые перекинули мост через пропасть, длиною в шестнадцать упущенных лет. Воплощения двух человеческих вех: юности и старости, они не противоречили друг другу и не выглядели так, словно их союз чужд или неестественен. Напротив, это была долгожданная встреча силой разлученных душ. Здесь присутствовала, без сомнений, таинственная интимность, но упаси Господь полагать, что тут же имелось место и пошлой вульгарности.
Не роняя громких слов, какие даже в изощренных комбинациях не выражали чувств, лежавших на сердце, они доверили покаяние душам. Рудковски и Боуи стояли, не расцепляя объятий, до тех пор, пока не передали друг другу все сокровенные послания.
Сколько прошло минут, сказать невозможно. Герои, каких захлестнули эмоции, ответа не знали. Что до посторонних свидетелей – непорочное таинство таковых не имело.
Когда свершение ритуала подошло к естеств�
