Военного устава. Познанская организация обещала достать еще 10 тысяч талеров, но и это, если б было действительно собрано, составило бы, по признанию самого Мирославского[75], только третью часть всей суммы, необходимой на открытие первых военных действий. Между тем и ее не было собрано; хаос в партиях был страшнейший, а восстание все-таки предпринималось.
Разные отчаянные кричали, что «единственный способ привести все противоречие к одному знаменателю – это барабан и пушка!»
Фраза была в духе вождя. Он повторил ее несколько раз сам и уже не слушал никаких возражений, а мчался вперед, закусив удила, как борзый конь, заслышавший звук военной трубы.
В самых первых числах января н. ст. все высшие члены познанской организации были приглашены Мирославским выбрать членов будущего народного правительства, причем со стороны приглашавшего были употреблены все меры, чтобы выбор более или менее отвечал взглядам и настроению Централизации, точнее сказать, самого Мирославского, то есть чтобы выбранные были люди демократических стремлений, а если можно – и происхождения.
Мирославский первый предложил от эмиграции Альциату. Краснее его из влиятельных и известных представителей эмиграции тогда в Познани никого не было. Возражения не последовало, и Альциата был выбран.
Некто Владислав Косинский, человек весьма красных свойств и с большим влиянием в целой Прусской Польше, предложил от Познанской организации доктора Либельта, и этому никто не противился.
Затем выбрали самого Мирославского начальником всех военных операций с обещанием повиноваться всем его распоряжениям, какие только он признает в военном смысле лучшими.
Так как депутатов от Краковского Вольного округа, а равно от Галиции, Царства Польского и прочих провинций Польши 1772 года не прибыло, то присутствующие решили отправиться в Краков и вызвать депутатов туда, как в более безопасное место. Уполномочие Мирославскому и все прочее, состоявшееся в Познани, было написано на небольшом клочке бумаги химическими чернилами и передано Косинскому, с тем чтобы в случае какого-либо возражения Галициан или иных он вызвал написанное и предъявил.
Около 10 января н. ст. Мирославский с Косинским и еще кое-кто прибыли в Краков (Мирославский под именем Маевского) и целую неделю ждали депутатов из Царства и других мест.
Прибывший наконец из Царства депутатом помещик Меховского уезда Радомской губернии[76] Николай Лисовский объявил, что пославшая его организация соглашается наперед со всеми постановлениями Кракова и Познани.
К этому он прибавил, что Царство встанет, лишь бы показались повстанские колонны из Галиции и Пруссии.
Из Западной Галиции приехал бойкий агитатор Иван Тиссовский[77], в то время поверенный в делах графа Кучковского.
От Восточной Галиции ждали Висневского, а от Малороссии – помещика Подольской
Показания Мирославского в Познанской цитадели, 11 октября н. ст. 1846 года. Также статья: Sprawa wiơzniуw Poznańskich 1846–1848. Т. XXIX. Bibliot. Pisarzy Polskich. S. 207.
Деление губерний тогдашнее.
О прошлом его известно только, что он родом из Тарнова. По окончании курса в Львовском университете он бежал от родителей, в 1831 году, в Царство Польское и поступил на службу в артиллерию Дверницкого, по переходе Дверницкого опять ушел в Царство и до конца восстания служил рядовым в корпусе Рыбинского, с которым и перешел через границу.
