внедорожник загрузился водитель, звякнув оружием, ещё один военный, бросив беглый взгляд на Славу в жилете с говорящей надписью «Пресса», уселся напротив Ляли, вытянул ноги и закрыл глаза, будто собирался сладко спать.
КПП проехали беспрепятственно, дежурный мазнул по сёстрам равнодушным взглядом, крикнул, чтобы открывали ворота, и скрылся из вида.
– Миха, – после получаса трясучки на гремящем, тяжёлом автомобиле произнёс тот, что сидел рядом с Лялей.
– Ляля, то есть Лера, – представилась Ляля.
– Владислава, – протянула руку Славка, Миха ответил крепким рукопожатием.
– Там Лёха, – он кивнул в сторону водительского места. – Сержант не шибко разговорчивый у нас, не обращайте внимания. Пресса, значит? С какого канала?
– Ни с какого, я сама по себе, независимая, – задрала нос Слава, окатив оценивающим взглядом Миху.
Лет двадцать на вид, широкоплечий, белобрысый, с простым лицом, носом картошкой, обветренными губами и открытым, немного детским взглядом.
– Сама по себе, так сама по себе, – равнодушно пожал плечами Миха. – Здесь много всяких корреспондентов приезжает. На прошлой неделе возили дамочку с Первого канала, как там её… Лёх, как звали дамочку?
Лёха в ответ буркнул знаменитое на всю страну имя.
– Всё в своего парня играла, типа на одной волне с простым солдатом, готова разделить тяготы и горести, а сама в столовой потребовала отдельно готовить своей съёмочной группе. С общего стола ни-ни.
– А мне понравилась еда в столовой, – подержала Миху Ляля, уж с очень откровенной обидой он делился впечатлениями о «дамочке».
– Вот, Лялька – свой человек! Тоже независимый журналист, типа?
Он оглядел Лялю с ног в неудобных берцах до вспотевшего от каски лба. Ещё и бронежилет неподъёмный, в котором ощущаешь себя галопогосской черепахой, такой же неуклюжей.
Берцы специальные, с дышащей подошвой, повышенной комфортности, от которой Ляле хотелось содрать их, закинуть куда подальше и сунуть ноги в таз с прохладной водой. Жилет тоже облегчённый, если верить парню, который напялил на неё эту амуницию. Вот только Ляле так не казалось.
Господи, спариться можно, умереть, а ведь они даже не двигаются, не идут, не бегут, едут себе в почти комфортном внедорожнике, собирая каждый буерак.
– Не, – ответила с доброй усмешкой за задумывающуюся сестру Славка. – Она заместитель руководителя фонда, который привёз подарки местным девочкам и мальчикам.
– Ишь ты, заместитель руководителя. Не зря Абдул Хусайн смотрит с уважением. Говорят, он журналистов не любит, но помалкивает с тех пор, как возглавил местный парламент. Политкорректность, ёпта. Ой, прости, – глянул виновато на Лялю, та кивнула, принимая извинения.
Хватило сил не сморщиться. Вернее, сил не хватало ни на что, даже на внутреннее возмущение, а ведь они проехали-то всего ничего, только-только забрезжил рассвет.
– Простите,
