Кастельмор! – на его сухих губах появилась улыбка. – А я давно вас ждал, – произнес он и медленно вышел на крыльцо.
– Прошу прощения, господин Губер. Были дела, – ответил я, смотря на собеседника, который хоть и был стар, но глаза его были полны огня и силы. – Да и эпидемия эта…
– И не говорите, – покачал головой старик. – Думал, ее уж точно не переживу, ан нет! И тут ваша семья спасла столько жизней. Снова, – он, наконец, дошел до меня и встал рядом с собакой.
Положив руку на голову черному монстру, Лац потрепал пса по макушке.
– Я так полагаю, вы за завещанием? – спросил он, посмотрев на меня своими голубыми глазами, которые раньше наверняка разбили кучу молодых девичьих сердец.
– Да. Прошу прощения, что так поздно, – кивнул я собеседнику.
– Ой, за это можете не переживать, – он махнул рукой. – Я, все равно мучаюсь бессонницей, – ответил мне старик. – Пойдемте, барон, – он поманил меня рукой в сторону дома. – Чего стоять на улице, – добавил он и первым пошел вперед, а я последовал за ним.
Я хотел было предложить ему опереться на мою руку, но Лац и сам неплохо справлялся, поэтому отказался от этой идеи. Оказавшись возле крыльца, Губер бодро забрался по ступенькам, а затем зашел в дом.
– Рита, мне теплого вина в кабинет, – громко произнес он. – Барон, чего-то изволите? – поинтересовался хозяин дома.
– Чай, если можно, – ответил я.
– И чай, – добавил он и пошел по коридору, а я вслед за ним.
Свернув направо, мы в итоге оказались перед массивной деревянной резной дверью, которая выглядела довольно примечательно, в то время как сам дом не блистал изысками, но при этом был очень чистым.
Так как она была довольно тяжелой, то кабинет был приоткрыт. Губер прошел вглубь комнаты и устроился за столом.
– Присаживайтесь, барон, – он указал на стул напротив его стола, который, как и дверь, тоже был резным и выполненным явно из дорогих пород дерева.
Вообще все в кабинете выглядело недешево, и в отличие от холла, кричало о богатстве хозяина. Странно, старик вовсе не создавал впечатления человека, которому бы пришлась по вкусу подобная вычурность.
– Ужасно смотрится, да? – будто бы прочитав мои мысли, спросил Губер.
– Нет, почему? – ответил я. В обстановке и правда не было ничего ужасного. Просто, как по мне – человека, привыкшего к минимализму, здесь все смотрелось слишком вычурно для меня.
– Это все внучка, – на его губах появилась сентиментальная улыбка. – Она у меня путешественница и вечно привозит из своих экспедиций что-то новое и обязательно дарит мне. А я так ее люблю, что просто не могу ей отказать. Поэтому все здесь, – добавил он, и я сам невольно улыбнулся.
Я понимал его чувства, хоть и испытывал такое только единожды за всю свою жизнь.
– Ваша внучка. Чем она занимается? – поинтересовался я, чтобы поддержать беседу.
– Изучает все, что связано с разломом, – ответил Губер и тяжело вздохнул. –
