в безопасности.
– О, Равви!
И пусть над ущельем темнеет небо, сверкают короткие молнии, издалека доносится гром и шум разбуженного моря. Симон воспринимал это как должное.
– О, Равви, – забормотал Симон, – видимо, пришла мне пора покаяться. Прости, что я не понял тебя сразу, позволял себе проявления не братолюбия, зависти, гордыни, чревоугодия и блуда. Пусть с опозданием, но я возлюбил Господа всем сердцем и душою, возлюбил и ближнего как самого себя. О, Равви! Как много беззакония вокруг.
Симон обернулся на истошные крики и отборную ругань: всадники в черных плащах уже вторглись в ущелье. Один из них на белом коне в красном шлеме махнул рукой в сторону Зилота. Симон же не двинулся с места. Два рослых центуриона цепко подхватили его под руки. Третий – спрыгнул на землю —
небольшого роста, кривоногий, с продолговатым лицом и маленькими сверлящими черными глазками.
– Ты Симон Зилот? – по-женски взвизгнул он. – Отвечать!
– Я, – выдохнул старик.
– А я – Клавдий! Ты слышишь, старая развалина? Клавдий!
Взбешенный легионер закружил коршуном вокруг Зилота. Симон спокойно произнес:
– Для меня все люди в равном положении, почтеннейший.
– Я твой господин, а не почтеннейший! – брызнул слюной Клавдий.
– Нет, ты заблуждаешься, сын мой.
Римлянин выхватил короткий меч из ножен:
– Заткнись, безумец! Мессия – это я. Приветствуй меня как мессию. Ну! Ах, не желаешь? Ювенал! Овидий!
Сподручные Клавдия гогоча силой поставили Зилота на колени.
– О, Равви, – прошептал Симон.
– И никакой пророк тебе сегодня не поможет. Я, надеюсь, ты не царь абазгский? Тратить на тебя креста деревянного мне не хотелось. Мы бросим твое тело в море или сожжем на костре. Как ты хочешь, старик?
– Равви! В руки твои предаю дух мой!
Над ущельем с оглушительным громом разверзлось небо, содрогнулась земля и посыпались камни со склонов. Заметались и заржали кони чужеземцев. Сами же римляне в страхе растерялись, заметались. Центурионы, что держали Симона, принялись торопливо колоть его кинжалами в грудь, а потом попробовали оседлать своих лошадей, но тщетно. Лошади сбрасывали с себя всадников на землю и топтали их. Клавдия, упавшего на землю, вдобавок придавило камнем. Начался сильный ливень. Потоки воды, камней и грязи обрушились вниз, устремились в разломы. На какое-то мгновение края ущелья даже сомкнулись, но затем под яркими лучами солнца разошлись резко в разные стороны.
В небе вспыхнула радуга…
На месте гибели Симона Зилота забил родник и зажурчал серебристый ручей, в котором и сегодня паломники находят красные камешки – капли апостольской крови. А грот Зилота в скале стал одним из маяков Христовой веры.
2. Крис и Уильям
В лондонской таверне было шумно, тесно и накурено. Вино
