вдруг закружилась, перед глазами разверзлась пропасть, заполненная красными пульсирующими кольцами, в нее и ухнуло сознание…
В чувство ее привел острый запах нашатыря. Она открыла глаза и увидела над собой встревоженное лицо Кузьминичны. Но, кроме нее, в комнате находился какой-то мужчина в милицейской форме – долговязый, с вытянутым лицом и с большим заостренным носом.
– Гражданка Чижова? – строго спросил он.
Кристина кивнула, ощупывая шишку на затылке, из-за которой она, судя по всему, и потеряла сознание. Это Геша на нее напал… Он во всем виноват!..
– Вы стирали сегодня белье?
– Да.
– К вам заходил гражданин Пилюгин?
– Ну, я фамилию не знаю… Он пытался меня изнасиловать! Я швырнула в него таз с бельем. Он упал.
– Упал. И в себя до сих пор не пришел. Возможно, и не придет… Вам придется проехать со мной. Собирайтесь!
– Как собираться? Куда?!
Милиционер мог отвезти ее только в участок, она это понимала, но как в такое поверить? Как она, такая чистая и ни в чем не повинная, может оказаться за решеткой в компании с грязными, отпетыми уголовниками? Нет, это за гранью понимания!
Но именно за эту грань ее и отправили. Никого в этом мире не интересовало, допустимо это для нее или нет.
Железная дверь с грохотом закрылась, отрезав Кристину от жизни. Как будто в могиле оказалась, откуда уже никогда не выбраться. Да, в склепе она, и камень задвинулся. Заживо ее погребли, оставили умирать.
Камера маленькая, с тяжелым сводчатым потолком, окно, как и должно быть, зарешечено. Стены как будто недавно побелены, но уже разветвилась лезущая из углов плесень. Сыро в камере, зябко… И тоска смертная! Кристина всхлипнула, по щекам побежали слезы. Ну что такого она сделала? Почему она здесь? Это же так несправедливо!..
– Эй, ты чего, родная?
На сварной койке сидела женщина лет пятидесяти. Спутанные засаленные волосы, опухшее лицо, темные мешки под глазами, синий нос, какое-то тряпье вместо одежды. Она благодушно улыбалась, глядя на Кристину, но вид ее иначе как пугающим не назовешь. И воняло от нее, пожалуй, не меньше, чем от унитаза в углу камеры.
– Ты не плачь, тюрьма слезам не верит… Садись! – Женщина взглядом показала на свободную койку через проход.
Кристина прошла, села, опустила голову.
– Вот и села, – усмехнулась арестантка.
– Села. – Слезы снова хлынули из глаз.
– Как зовут?
– Кристина.
– А я Тюрьма. Так меня и зовут.
– Тюрьма? – Кристина посмотрела на нее, пытаясь выяснить, шутит она или нет.
Но женщина даже краешком рта не улыбнулась. Неужели ее действительно так зовут?
– Познакомилась со мной, познакомилась с тюрьмой, – с самым серьезным видом сказала она. – Это надолго. На всю жизнь.
– Как на всю жизнь?!
– Да так…
