рост сто сорок восемь сантиметров. У Исая за всю жизнь не было таких дюймовочек. Хотя ему хотелось моложе, а возраст в анкете был обозначен цифрой сорок пять, Исай подумал, что это не так уж и важно, лишь бы не была уродиной, зато новый опыт с ростом. А пока в красноватой тусклости прихожей он не мог даже разглядеть черт ее лица, да и бог с ним, с лицом, подумал он. Ее асимметричное боб-каре выглядело точь-в-точь как на фото. Там, на тех ее фотографиях в бежевом боди, ее тело было без малейшего изъяна, стройное, подтянутое, как у восемнадцатилетней студентки педагогического колледжа. И еще в анкете был размер стопы. Тридцать пятый. Исай, двигая пальцем по экрану планшета, представлял, как обхватит ее ножку своей ладонью и оближет каждый пальчик этой волшебной феи, чтобы отправить ее в головокружительное сумасшествие от яркости прикосновений, чтобы подарить ей счастье ощущений, которых она точно не испытывала до него, чтобы она зажала свой рот маленькой ладошкой и стонала от удовольствия, закатывая глаза и подрагивая веками.
Женщина в прихожей была в белье, чулках и корсете. Последний чуть не лопался на ее пузике, словно эта маленькая шалашовка проглотила тыкву, которая там, внутри ее тела, превратилась в целую карету. Исай изо всех сил сдерживался, чтобы подавить разочарование, которое всю его жизнь находилось где-то внутри, под грудной клеткой, но периодически словно кто-то бросал в него дрожжи, и оно, разочарование, росло на глазах, заполняя каждую клеточку тела, а иногда и прорывалось наружу. В такие минуты Исай не понимал, что делал, точнее, не руководил своими действиями. Действиями руководило разочарование. А Исай просто наблюдал. Где-то брезгливо морщился, где-то даже испытывал страх, но всегда сочувствовал своему разочарованию. Понимал, почему оно так бесится, и одновременно хотел его успокоить.
Сейчас он тоже ощущал, что оно может вырваться наружу. Пока Исай мог его контролировать, он, слегка отшатнувшись, посмотрел на ступни женщины, вспомнил, что они должны были быть крохотными, и надеялся, что такое обстоятельство хоть как-то утихомирит ту малоуправляемую реакцию, что происходила внутри него. На ее ногах были туфли. Черные. Лаковые. На высокой шпильке. Маленькие туфли. Исаю стало легче.
– Что-то не так? – спросила она.
Мужчина натянуто улыбнулся, не желая смотреть ей в глаза, чтобы не бесить свое разочарование, и ответил, что все замечательно. Он больше не хотел облизывать ее пальцы, но и уходить тоже не хотел. Развернуться и уйти означало признаться, что его развели как мальчишку. Просто он заплатит ей за все услуги, а себя самого заставит почувствовать удовольствие. Потому что так надо.
Моясь в душе, он понимал, что испытает опустошение, как только кончит. Тогда он точно не сможет совладать с тем, что внутри него. Потому он дал себе слово не делать этого. По крайней мере сразу. Он вернулся в комнату, положил купюры на журнальный столик, указал ей, какую позу нужно принять, и принялся за дело.
Через пять минут сухого,
