Пепельный? А ты уверен, что правильно ее расслышал? – Афон шагнул ближе и взял мальчишку за руку. – Ты его видел? Описать сможешь?
Пацан отчаянно замотал головой:
– Нет, только бок пролетающего змея в оконце! Но что это был Пепельный – не сомневайтесь! Мне маменька о нем легенды сказывала и повторяла, что, если когда-нибудь нагрянет Пепельный за страхом, молчать даже под угрозой ремня!
– И что это значит? – опешила я. – Что значит – «за страхом»? Пепельный сам себя давно в зеркало не видел?
Но мальчишку волновали другие проблемы:
– А то! Что может быть хуже ремня? Хворостина и то не так больно стегает!
– Тьфу, да я не об этом! – Я взяла мальчишку за другую руку, и мы с Афоном повели его к Борьке, терпеливо поджидавшему нас в стороне. – Что еще за страх?
Мальчишка дернул плечами.
– Не знаю.
И зашагал к навострившему уши жеребцу.
– Ну ладно… – Я почувствовала, как что-то важное ускользает от моего понимания, и попыталась сосредоточиться. – Легенды. Ты говорил, что мать рассказывала тебе легенды. О Пепельном? Он должен был к вам сюда прилететь? Зачем?
– Теть, подсади? – Митяй будто меня не услышал. Он первым добрался до нервно притоптывающего жеребца, погладил того по носу и, взявшись рукой за стремена, снова попросил: – Подсади, а?
Вместо меня его просьбу выполнил Афанасий. Одним махом закинув мальчишку в седло, он взял Борьку под уздцы и не спеша повел прочь от пепелища. Миновав еще с пяток домов, точнее, того, что от них осталось, мы вырвались из царства пепла и дыма.
– Так что за легенды? – Я снова вернулась к засевшей в мыслях теме, но мальчуган только отмахнулся.
– Я в них ничего не понимаю. Это вам надо бы у деда Олеся спросить.
Мы с Афоном переглянулись. Он едва заметно кивнул мне и спросил у парнишки:
– А до дедовой деревни далеко?
– Да не! Пять стогов пройти, два пролеска до речки Глинотечки миновать и уже там!
– Это хорошо, что близко! – Афанасий улыбнулся и, подняв глаза к небу, вздохнул. – Хоть воды у деда твоего попросим…
– Ага! А мне так жрать охота! – подхватил парнишка.
– Что переночевать негде! – закончила я. – Жизненная поговорка русичей!
– Не русичей, а шамахан! – Афон наконец оторвался от изучения дымно-серого неба и взглянул на меня. – Я с ними долгие годы общался, поди, знаю их поговорки!
– И не шамахан, а гидайцев! – влез в разговор наш маленький попутчик. – У нас один на скотном дворе жил – так эта поговорка точь-в-точь о нем!
– Видимо, у каждого народа есть такая жизненная поговорка, – подвел итог Афанасий.
Какое-то время мы шли молча, каждый думая о чем-то своем. Я наслаждалась свежим воздухом, правда, не без привкуса дыма, который прочно поселился у меня в носу, и изумрудной шелковистой травой, которая так и манила Борьку.
