устройств и прилетает практически сразу. Снова чувствую себя слепым котёнком.
После экстренных сборов и передислокации на новое место несения службы, наш состав снова изменился. «Но теперь уже точно как по штатке» – примерно такой ответ я получил от командира. Я только запомнил все позывные, а теперь больше половина новых пацанов. Благо Феникс с нами и ещё трое тех, с кем начиналась моя служба. Ну что ж, будем знакомиться.
Следующий день начинается с обустройства нашего временного пристанища: нужно найти одеяла для маскировки окон и газовый баллон, чтобы разогревать пищу, да и просто прогреть, остывший за несколько месяцев, дом.
Выдвигаемся в посёлок. Со мной трое: Салам, Губа, Малыш. Все примерно моего возраста. Все пацаны для меня новые, но служат дольше меня: уже успели побывать в передрягах. Малыш не тот, с которым я ходил на смену, этот из Ставрополя. Саня. Невысокий и коренастый парень. Простой и добрый. На такого можно положиться, как на себя самого. Салам – чеченец. Истинный мусульманин: правоверный и серьезный. Но сердце у него светлое. И Губа. С Губой мы уже встречались – это тот парень из КАМАЗа, за которого не раз цеплялся мой взгляд.
Бывает такое, что нутром чувствуешь – гнилой человек, не пойду с ним в разведку. А бывает и напротив: особо без слов, а просто интуитивно чувствуешь, что пацаны надёжные. С ними можно и в огонь, и в воду. Это я и почувствовал. Почувствовал, что могу на них положиться. Почувствовал, что они мои боевые братья. С ними и в огонь, и в воду готов. Наверное, именно в этот момент зародилась наша дружба, невидимая связь. С тех пор мы всегда держались вместе. Жили в одной комнате, на смены ходили вместе. Просто потому что были уверенны друг в друге и чувствовали дружеское плечо.
Самое страшное, что может произойти с человеком на войне* – потеря радости к жизни. Находясь в постоянной атмосфере страха, за одним столом со смертью, можно легко перестать ощущать тот жизненный огонь, ту энергию, которая движет человеком, которая делает жизнь яркой и счастливой. Ловишь эту пессимистичную апатию и всё, пиши пропало: в душе прорастает зерно фатализма и безысходности, поступки становятся глупыми и безрассудными, которые опасны не только для тебя, но и для твоих боевых товарищей.
Опустились руки, пропал свет в конце тоннеля, все кругом олухи, а ты один полководец; вылезаешь из окопа, наплевав на здравый смысл, технику безопасности и приказы командования, закуриваешь в порыве отчаяния и злости на весь белый свет. Закуриваешь и на позиции прилёт. Здравия желаю, товарищи солдаты и матросы. Ну ладно ты – идиот отчаянный, но пацаны в чем виноваты? Мамкин фаталист.
А радостей вокруг много. Напротив, в атмосфере опасности и тотального аскетизма радостями становятся те вещи, которые в мирной жизни не вызвали даже бы толики внимания. Половинка сникерса на троих – прекрасно! А если с горячим кофе, то вообще волшебство! А доширак-то какой вкусный после суток голода! Воистину пища богов! Появилась связь и можно отправить забытую всеми
