товарищ генерал, не волнуйтесь, всё хорошо будет.
*******
Андрей решил не тянуть, и устроить провокацию уже на сборке, чего тянуть, лучше сразу. Сборка – это своего рода тюремный "приёмный покой". Её проходят все вновь прибывшие в тюрьму.
Здесь заводят на каждого личное тюремное дело, откатывают отпечатки пальцев, отмечают все наколки, переписывают личные вещи, отбирают всю запрещёнку, стригут, водят в баню.
Главным здесь был молодой старлей с наглой рожей, от которого явственно попахивало спиртным. Он чувствовал себя полновластным хозяином, вершителем судеб, этакий волк в овчарне, захочу убью, захочу помилую.
На волка он правда не тянул, скорее походил на крысу или хорька. Хотя сам называл зеков животными, громко ржал над своими же тупыми шуточками, казавшимися ему невероятно смешными и остроумными.
Малышев по команде снял с себя всю одежду, старлей не переставая гоготать обыскал её, бросил ему обратно и громко сказал, показывая на нательный православный крестик на шее:
– Крест сними, металлические предметы в камеру нельзя.
– Он не на цепочке гражданин начальник, а на шнурке – ответил Андрей, – я знаю, на шнурке можно.
Старлей недоумевающе выпучил на него мутноватые похмельные глаза, не привык к возражениям:
– Чего ты сказал животное? Здесь я решаю, что можно что нельзя, а ты должен пасть открывать только если я тебя о чём-то спрошу. На первый раз прощаю, снимай!
Андрей и не подумал выполнить незаконное требование, только упрямо повторил:
– На шнурке можно.
Старлей протянул руку, намереваясь сорвать крестик с шеи. "Азиат" молниеносно перехватил руку вертухая за запястье, и крепко сжал. Он мог бы нажать на нужную точку, и старлей заверещал бы от боли. Но посчитал что это лишнее и просто держал его руку как в тисках.
Гражданин начальник попытался вырвать руку, но Андрей отпускать не спешил, несколько секунд держал его запястье и ничего не говорил, потом отпустил. Морда старлея покраснела, глаза налились лютой злобой, он размахнулся и попытался ударить Малышева в лицо.
Андрей легко уклонился и сделал маленький шажок в сторону. Старлей с трудом удержал равновесие и попробовал ударить снова. Всё повторилось. За инцидентом с интересом наблюдали и другие подследственные и подчинённые старлея, в лице молоденького лейтенанта, старшего сержанта средних лет, и парикмахера из зеков.
Подследственные откровенно пересмеивались, а подчинённые с трудом пытались скрыть улыбку, уважением у коллег вертухай явно не пользовался.
– Ах ты ж сука, да я тебя – задыхаясь от злобы прошипел он, – в пресс-хату у меня пойдёшь, кровью умоешься, в ногах валяться будешь.
– Никонов! – бросил старлей молоденькому лейтенанту, – оформляй его в три два.
– Но как же товарищ старший лейтенант, а карантин? Ему же в карантин положено.
– Оформляй
