причем строжайшей. И она давала подписку эту тайну хранить.
– Просто так выйти из нашего проекта нельзя, голубушка, – объяснял генерал, расхаживая по кабинету. – Никак нельзя! Я не хочу тебе угрожать – избави Бог! Но ты сама должна понимать, что при таком уровне секретности всякие «хочу» и «не хочу» должны отступить на третий план. И вообще… Из твоего личного дела я составил о тебе совсем другое впечатление. Что ты женщина, что называется, свободных нравов. Даже готова провозгласить в дружеской компании, что переспать с новым мужиком тебе ничего не стоит, если возникнет такое желание. И вдруг это упорство…
– Значит, и это кто-то донес… – усмехнулась Катя. – Сколько у вас друзей в разных кругах… Да, я не ханжа. Но тут особый случай. И мне бы не хотелось этих… отношений.
– Ну, я вынужден повторить, что уже говорил, – сказал генерал. – Выйти из нашего проекта можно… Нет, не на кладбище, не так страшно, но на задворки общества. Больше никакой интересной работы, никаких приличных денег. И уж конечно, никаких путешествий. А ты, я читал, путешествовать любишь? Каждый год то в Африку, то в Азию…
– Да, ездить я люблю… – кивнула Катя.
– Ну, вот и подумай, чего ты хочешь лишиться, – заключил Юрий Геннадьевич.
Этот ли разговор с генералом подействовал на Катю или объяснения Григория Соломоновича помогли, но протестовать она перестала, хотя еще месяц ходила мрачная и при каждом поводе шипела на своего будущего супруга. Шипела – и тут же спрашивала о здоровье мамы (мать майора недавно вышла из больницы после операции).
Объяснения же научного руководителя проекта были простые и вполне разумные.
– Вы же сами понимаете, Екатерина Дмитриевна, – объяснял Нойман, – что в те времена женщина одна жить никак не могла. Нет, были, конечно, исключения – например, вдовы или, что реже, старые девы. Но такая вдова должна быть хорошо всем известна, иметь ясную историю. Все соседи должны знать, кто был муж, когда умер. А о вас кто может что-то знать? Вы возникнете ниоткуда! А женщина, возникшая ниоткуда, может быть только чьей-то женой или дочерью. Да вы сами не хуже меня все это знаете. Ну, и потом, никто ведь не требует от вас фактического выполнения супружеских обязанностей. Вы ведь понимаете, что об этом речь не идет. Так чего же вы так возмущаетесь?
Катя пробормотала что-то о «мужском шовинизме», «брачном рабстве» и тому подобном, но логических доводов против предложенной схемы привести не могла. Так что ее протест был истолкован как проявление обостренного чувства собственного достоинства. И будущий супруг Кати, майор Углов, был того же мнения.
Игорю Дружинину, согласно той же легенде, в чине титулярного советника предстояло стать секретарем и помощником Кирилла Углова. Это позволяло ему жить при квартире «супругов» Угловых – скажем, в отдельном флигеле.
Квартира для группы
