поставила ответный смайлик – рожицу с улыбкой до ушей и ответное сердечка, – а что, похулиганю!
«Спасибо! И Вам прекрасного отпуска! Рад, что хорошо доехали и устроились».
По мере приближения к заветному Кисловодску сменялись пейзажи за окном. Природа опять расцветала, молодилась, деликатно возвращая тепло. Будто бы Леня преодолевал не километры дорог, а догонял ушедшее из Москвы лето, словно время повернуло вспять.
Деревья стали опять зелеными, ветер – приветливым. На его редких стоянках у кафе и заправок вновь цвели розы; горы, охранявшие дорогу и путников, были покрыты зеленым ковром, изредка чуть тронутым оттенками желтой охры и пунцово-красного. Пронзительно-голубое небо с легкими перистыми белоснежными облаками, масляная головка солнца, висевшего высоко над горами, венчали этот радостный пейзаж, словно подбадривая путешественника, обещая, что все у него получится. Сам же Леонид, напротив, терял запал и надежду, смелость и уверенность, которые были его спутниками на протяжении всей дороги, куда-то делись – видимо, сошли по пути.
Когда долго едешь за рулем, ловишь ритм дороги, твои мысли выстраиваются, подхватывая темп.
При поездках на большие расстояния лучше останавливаться реже, иначе сбиваешься, а восстановиться снова бывает сложно.
Чего только не передумал Леня за эти почти две тысячи километров пути. Вспоминал свою Жанну. Нежную девочку с искренней наивной, еще детской улыбкой, которую он водил за руку по набережным каналов Санкт-Петербурга во время поездки с классом на каникулы. Целовал первыми несмелыми поцелуями, трогательными во всех смыслах. Леня улыбался, вспоминая свою нерешительность, ее робость, их неумение даже просто обняться. Как они бродили потом вечерами по Москве, сбегая ото всех, пересекая улицы и бульвары, протаптывая свои собственные тропы в парках и аллеях, мечтая о будущем, радуясь, как дети, возможности быть вместе. Как учителя поддерживали, на удивление. Вроде время совсем другое было, а прониклись, чувствовали, что любовь у них настоящая, да и испытания выпали им настоящие, только они по молодости и излишнему максимализму не смогли их пройти. Ну, да ничего, он все исправит, вернет ее. От этих мыслей вновь пришла уверенность в правильности его поступка и поездки. Он уносился мыслями вперед, в завтрашний уже день, где нарядный Леня, взрослый, умный и сильный, стоит перед любовью своей жизни, которая верила все эти годы, что он непременно приедет к ней. «Фу ты, как герой слащавой мелодрамы!» – прервал он сам себя. В нем боролись романтика и прагматизм. Пылкий юноша из его прошлого, которым он остался где-то там, глубоко внутри, изгнав его, спрятав там, откуда нет возврата, – в подвале совести, а тот смог выжить и снова требует справедливости, напоминая о своей любви.
Сегодняшний прагматик жил годами так, как вроде удобно, не напрягаясь и не настаивая, молчал там, где было не по себе, уходил, когда требовалось, но был не нужен.
В кого он превратился за эти годы? Типичный обыватель, тянущий лямку бытия, только работа и его любимцы, без которых он себя не мыслил,
