и улыбок. Так, как они общались последние месяцы на всех планерках. Скупые вопросы и короткие ответы, потому что иначе – никак.
– Сядь, – процедил сквозь зубы редактор, так и не оторвавшись от стола. – Будь добра.
В этот момент она могла поклясться, что слышит ход стрелки его наручных часов. Этот же звук бил по ушам полгода назад перед тем, как он взорвался: ударная волна сбила с ног, а клубы дыма отравили глаза. И вот опять. Та же тишина, которая приходит перед раскатом грома, наступает за миг до начала смертельной битвы, накрывает посреди ночи и не дает дышать. Бездушная стрелка на таймере атомной бомбы.
– Что-то не так со статьей? – подчеркнуто равнодушно прервала она молчание, все еще надеясь на просто рабочий разнос.
– Со статьей все в порядке, – наконец поднял глаза Джон. – А вот что не так с тобой?
– Тебе придется конкретизировать вопрос, – она подняла бровь, зная, что отсчет уже пошел.
Уиллис резко зажал пальцем маленькую кнопку на столе, и жалюзи послушно скрыли от посторонних глаз стеклянный кабинет. Бури не избежать. Она уже началась.
– Объясни мне, черт тебя дери, что ты творишь, Стоун? Хоть раз, мать твою, скажи правду! Потому что я не знаю, как существовать с тобой в одном мире. Что ты вообще за сука такая, а? – Уиллис вскочил и навис над столом, будто хотел перепрыгнуть через горы бумаг, протянуть руки и придушить ее. И, наверное, оно бы того стоило.
– Уиллис, ты о чем? – она попыталась вспомнить, где могла облажаться. Ни единой промашки за полгода.
Хотя, последняя ошибка с лихвой компенсировала все, что угодно. Даже скан задницы на первой полосе – мелочь в сравнении с тем, что она натворила.
– Ты сказала, что не создана для этого. Сказала, что не способна в принципе. Но не проходит и сраных полгода, а ты уже съезжаешься с каким-то недоноском. Выходит, – шеф уже давно перешел на крик, не обращая внимания ни на надрывающийся телефон, ни на ее окаменевшее лицо. – Выходит, мать твою, что не способна ты быть только со мной! Так, Стоун? Да? Отвечай, черт тебя дери, когда я спрашиваю!
И снова эта звенящая тишина. И ход часов на руке. Но вот по кабинету разнесся второй взрыв, и не тот, к которому можно приготовиться. Неожиданно для себя самой она рассмеялась. Расхохоталась до боли в животе и совсем не элегантных поросячьих визгов. Значит, вот как ублюдок решил ей отомстить. Без порнографических фото и похабных шуточек – одним коротким разговором за утренним кофе с болтливой ассистенткой Уиллиса.
Редактор все еще тяжело дышал, пытаясь унять бешеное сердце, под заливистый смех, пока, наконец, ситуация не дошла до той прекрасной абсурдной точки, когда смешно должно стать всем. Хорошо, что чувства юмора Уиллису было не занимать. И вот он, наконец, прыснул, невольно любуясь, как ее вновь складывает пополам от смеха.
– Мимо, да, Стоун? – наконец уже мирно спросил Джон, а в глазах, как когда-то давно, мелькнула теплая искорка, словно и не было этих мрачных месяцев.
– Мимо, Уиллис,
